В начале двадцатых годов были обозначены перспективы советизации Севера, начался интенсивный поиск моделей административного устройства северных окраин страны. Для обсуждения учеными были предложены проекты управления коренным населением. Так, В. Арсентьев и В. Богораз-Тан предложили для проживания автохтонов создать охраняемые государством закрытые территории, другие два проекта рассматривали эту проблему через создание специальных государственных органов управления по делам народов Севера и местных органов управления - кочевых советов.
В рамках дискуссии о «федерации» и «автономизации» высказывалась даже идея создания Полярной республики. В августе 1923 года на Уральской областной конференции обсуждался особый проект - организация Самаровского автономного округа. По проекту, округ должен был в себя включить четыре района: Обдорский, Березовский, Сургутский и Самаровский - с 23 волостями, из них 10 - инородческих.
На конференции возникла дискуссия о размещении окружного центра - или в Самарово, или в Тобольске. Мнения разделились. Одни отдавали приоритет бывшему губернскому центру - как «старинному административному центру», «имеющему достаточное количество культурных сил», «при посредстве которого совершали все торговые операции с населением дальнего Севера»; другие, наоборот, в нем видели «станцию с буфетом 3-го разряда для проходивших пароходов и грузов», «зимнюю резиденцию рыбопромышленников» и отдавали приоритет с. Самарово. «... Село Самаровское явится наилучшим центральным местом для административно-экономического центра...
Все грузы, которые направляются по Оби и Иртышу вниз и от Обдорска вверх должны пройти через Самарово». Здесь же были высказаны актуальные и сегодня мысли об устройстве органов власти на местах: о привлечении к управлению краем местных жителей, о специфическом землеустройстве, учитывающем хозяйственные интересы рыбаков и промысловиков, о перспективах колонизации края, о строительстве дорог и др. «Самобытность края не требует сложных аппаратов управления, а только лиц, которые могли бы, грубо не попирая обычного права, которое крепко держится среди полудикого бродячего туземного населения, смягчить его и приучить обывателя Севера к новому жизненному укладу», - считали сторонники этого проекта.
Северо-Самаровский округ, не успев родиться, был ликвидирован 20 октября решением Уральского бюро РКП (б) «исключительно из соображений невозможности разместить окружные учреждения в Самарово как небольшом селении». В 1923 году Тюменская губерния была упразднена на основании постановлений ВЦИК от 3 и 12 ноября 1923 г. «Об образовании Уральской области». Согласно постановлению ВЦИК, Тобольский уезд, куда входила Самаровская волость, был разделен на 8 районов и вошел в состав Тоболъского и Ишимского округов. Во вновь образованный Самаровский район Тобольского округа вошли Зенковская, Реполовская, Самаровская, Елизаровская и часть Батовской волостей - территория около 60 тыс. кв. верст с населением 7383 человек.
Центром района стало село Самарово С 10 декабря были ликвидированы все уездные исполкомы. 21 декабря на объединенном заседании комиссии по районированию Тобольского округа рассматривается вопрос об утверждении границ намеченных районов. До конца 1923 г. было сформировано 5 временных районов, в том числе Самаровский, и определено их руководство. 29 декабря 1923 г. председателем Самаровского райисполкома был утвержден Игнатий Николаевич Широбоков, 1883 года рождения, русский, член РКП(б) с 1919 г., из крестьян, имевший «низшее образование».
К исполнению своих обязанностей он приступил с 1 января 1924 г. и исполнял эту должность до июля 1925 г. Чум остяков Формирование районных органов власти затянулось до осени 1924 г. В первый рабочий состав райисполкома (президиума) кроме И.Н. Широбокова, вошли: В.Т. Корепанов, член РКП(б), середняк, из крестьян и Д.Ф. Медведев, член РКП(б), бедняк, из крестьян. Медведев с лета 1925 г. возглавил Самаровский райисполком. На протяжении 1924-1925 г. шел процесс укрупнения сельсоветов, пересматривались границы районов. Так Батовский и Филинский сельсоветы, переданные в 1924 г. в Демьянский район, в январе и марте 1925 г. включены вновь в Самаровский район. В конце 1925 г. Красноленинский сельсовет был переименован в Кеушинский.
По состоянию на 1 сентября 1925 г. в Самаровском районе числилось 12 сельсоветов с населением 10623 человека. Социальный состав жителей характеризовался следующим образом: «большинство бедняцкого населения, часть середняцкого и незначительный процент зажиточного элемента». Национальный состав - преимущественно русские, «инородцы» - остяки и самоеды. Общее число граждан, имеюших избирательные права - 3971 человек, из них мужчин - 1860, женщин-2111.
Следующим шагом в совершенствовании системы управления национальными окраинами было создание округов. 21 июля 1930 года бюро Комитета Севера при Президиуме ВЦИК приняло постановление «О национальном районировании Крайнего Севера», по которому предполагалось создание национальных округов - Ямало-Гыдоямско-Ненецкого с центром. в Обдорске и Обского Остяко-Вогульского округа с центром в Самарово. Тобольский Комитет Севера деление Тобольского Севера на два округа признал «искусственным» и предложил образовать один «остяко-ненецко-вогульский округ». 10 декабря 1930 года по постановлению ВЦИК в составе Уральской области был образован Остяко-Вогульский национальный округ с центром с Самарово.
8 сентября 1933 года на бюро райкома партии был заслушан вопрос «О райцентре Самаровского района», принял беспрецедентное по своему содержанию решение: «Принимая во внимание, что самаровские районные организации с июля месяца 1931 г. каждый год переезжают с места на место (Самарово - Реполово - Самарово - Белогорье), не имея раз установленного административного и политического центра района, что, безусловно, отражается на работе организаций, .считать, что центром Самаровского района должно быть село Белогорье...»
В пользу этого решения были следующие аргументы: выгодное географическое положение (Белогорье расположено на месте слияния Иртыша и Оби, главных транспортных артерий, занимает срединное положение на территории района), имеет перспективу промышленного развития (началось строительство лесозавода, планировался перевод из Тобольска в Белогорский затон судоверфи), наличие кирпичного производства, необходимого для строительства нового райцентра. Со стороны окружных органов власти было сделано распоряжение о переводе районных органов власти в Остяко-Вогульск, на что было категоричное решение - «перевод в Остяко-Вогульск считать нецелесообразным».
Не дожидаясь решения окружных органов, председателю Самаровского райисполкома было отдано указание «дома, намеченные к перевозке в Остяко-Вогульск, перевезти в Белогорье». Но решение бюро райкома партии не было утверждено, и районные организации были переведены в Остяко-Вогульск, центр округа. Поселковый совет (1932 г.) 7 сентября 1935 года на совместном заседании бюро Самаровского райкома партии и президиуме райисполкома вновь вернулись к этой проблеме - теперь «О перенесении центра Самаровского района из Остяко-Вогульска в с. Самарово».
По данным переписи 1936 г. в составе Самаровского района находилось 12 сельских советов: Базьяновский, Батовсий, Елизаровский, Зенковский, Кеушинский, Коневский, Назымский, Реполовский, Самаровский, Троицкий, Тюлинский, Филинский, к которым было приписано 80 населенных пунктов. Кроме того, на территории района находилось 15 спецпоселков, в которых по данным переписи проживало 6081 человек. Всего, таким образом, не считая с. Самарово, в районе насчитывалось 95 населенных пунктов.
Гражданская война на севере Западной Сибири, закончившаяся подавлением так называемого кулацко-эсеровского мятежа, оставила после себя тяжелый след. Хозяйственная жизнь в Самарово и его окрестностях была практически разрушена: прервались налаженные экономические связи, возник острый дефицит хлеба, продовольствия и многих привозных товаров, также ощущался недостаток лошадей и скота, конфискованных противоборствующими сторонами в ходе почти пятилетнего противостояния. Комендатура Основным ударом по экономике района послужило уничтожение (в ходе расправ над участниками мятежей) лучших семей купцов и кулаков, составлявших основу сопротивления советской власти.
Дело в том, что Самарово до революции было крупным торговым центром, и нормальное жизнеобеспечение села и близлежащих деревень зависело от класса купцов и крепких хозяйственников (кулаков), являвшихся опорой существовавшего социально-экономического устройства. После их практически полного истребления восстанавливать и развивать экономику в районе стало попросту некому. Советское правительство же в период после гражданской войны, создававшее основы государственности и добивавшееся признания на мировой арене, волновали совершенно иные вопросы, нежели экономическое развитие северных территорий. Следствием указанных процессов явился существенный спад в экономике всего Обь-Иртышского Севера.
В частности, Самаровский район в середине 1920-х годов по всем показателям отставал от результатов довоенного периода. Так, посевные площади, в сравнении с 1914 годом, сократились более чем на 30%, а в животноводстве ситуация была и того хуже. Хотя в целом страна к этому времени уже вышла на показатели довоенной поры (за исключением животноводства). Улов рыбы в районе составлял лишь 75% от показателей 1914 года. И только пушной промысел не претерпел существенных негативных изменений. Чебак В 1922 году валовой сбор хлеба в Тобольском уезде снизился на одну треть по сравнению с 1916 годом, что вылилось в недопоставки хлеба в северные волости.
В это время, когда практически весь Север влачил полуголодное существование, по волостям проводилась акция помощи голодающим Поволжья. В 1921-1922 годах в округе проводились массовые натуральные сборы, одним из основных их составляющих являлся пушной налог. В 1923 году была установлена специфическая местная повинность — ясак, который взимался с населения вместо общероссийского сельхозналога, поскольку край не являлся развитым в сельскохозяйственном отношении.
В феврале 1923 года ГГТУ констатировало: «в некоторых волостях, как, например, Елизаровской, враждебное, причем наиболее отрицательно к мероприятиям советской власти относится беднота. В юртах Сухоруковских, Белогорье и соседних с ними бедняки голодают, продукты могут получать лишь в обмен на пушнину, а последней беднота не имеет. Одновременно в связи с отсутствием заготовки дров население не имеет возможности иметь заработок. Рыбаки большинства деревень, не имея пушнины, вынуждены ехать за сотни верст с рыбой для обмена ее на пушнину, порой меняют одежду, последнюю муку и лошадей...»
20 июня 1924 года состоялась первая районная конференция профсоюзов. В сельских советах был создан институт уполномоченных.
Одной из задач нового движения стала работа с батрачеством. В августе того же года на учете состояло 90 батраков, ими было заключено 50 договоров. Комиссией установлено, что по-прежнему, заключаются кабальные договоры на условиях «полупайщины», батраки работают на хозяев «за угол и стол» под видом усыновления. Особую заботу представляло явление батрачества среди детей. Средняя плата за работу детям до 9 лет (няньки) составляла 5-8 руб. (при полном содержании), подросткам - 8-15 руб.
Тем временем жизнь в районе с середины 1920-х годов постепенно налаживалась и экономические процессы пошли в традиционном русле.
Население занималось рыболовством, скотоводством, охотой, подсобным хозяйством и фуражным промыслом. Эта продукция покрывала более 80% всего валового дохода населения за хозяйственный год.
Интересен тот факт, что хозяйственные занятия жителей района заметно отличались в зависимости от географии проживания. Так, вдоль русла Иртыша население в основном вело скотоводческое и полеводческое хозяйство, производя более 60% продукции сельского хозяйства района.
Вдоль Оби преобладало рыболовство и охота. Охотничий промысел приносил наибольшие доходы в глухих таежных местах Назыма. Во второй половине 1920-х годов Самаровский район давал более 20% всей рыбодобычи Тобольского Севера. Продукция рыболовства за 1926 год выразилась по району в количестве 28559 цн, в том числе 1,5% красной, 7% белой и 91,5% черной рыбы. Например, щука составляла 36,9% всего улова, чебак и сорога - 19,1%, язь - 19%.
На одно рыбацкое хозяйство пришлось 12,9 цн рыбы стоимостью 215 руб. За этот же год охотниками района добыто разного зверя: белки 45322 шт., горностая 1374 шт., колонка 428 шт., лисиц 368 шт., соболя (с куницей и кидусом) 312 шт., зайцев 162, выдр 130, лосей 66, медведей 46. Среди добытой дичи преобладали утки, гуси, тетерева и рябчики.
Добыча одного охотничьего хозяйства составила 86 руб., в том числе 77,9% доходов было получено от звероловства и 22,1% от птицеловства. Весомый доход в копилку самаровских жителей приносил сбор дикоросов. В 1926 году населением района собрано 538 цн кедрового ореха и 492 цн брусники на общую сумму около 23000 руб. От кустарно-ремесленных занятий выручено промысловым населением около 15000 руб. Такими данными характеризовалась в середине 1920-х годов промышленность Самаровского района, не имевшая на тот момент ни одного промышленного предприятия.
Земледелие в районе в 1920-х годах было развито слабо, поскольку оно пока что являлось подсобным занятием в сочетании с различными традиционными промыслами населения. Например, в 1925 году на весь район приходилось только 243,6 га посевов (0,15 га на одно хозяйство), при этом посевы имели только 57% от всех хозяйств.
Подавляющую долю в выращиваемых крестьянами культурах составлял картофель (около 70%). Посевы зерновых культур производились только в южной части района. В том же 1925 году в Прииртышье было собрано 1886 цн зерновых, что составило урожайность в 2 цн на хозяйство, и 4168 цн картофеля, в расчете на одно хозяйство это выразилось в 4,4 цн. Судя по этим цифрам Самаровский район можно назвать сельскохозяйственным только по северным меркам, поскольку традиционные промыслы пока оставались профилирующими для хозяйственного уклада его жителей.
С осени 1929 года партийные и советские органы Тобольского округа взяли курс на форсирование коллективизации. Подстегиваемые циркулярами Уралколхозсоюза, в ноябре этого же года наметили в течение 1930 года в округе объединить 23% крестьянских хозяйств. В декабре эта цифра уже была пересмотрена: областной комитет ВКП (б), рассмотрев план колхозного строительства на Тобольском Севере, признал необходимым вовлечь в 1930 году не менее 66,3% крестьянских хозяйств округа, причем в Самаровском районе - 90%, Сургутском - 76%, Кондинском - 75%, Березовском - 46%.
Судя по этим цифрам, Самаровскому району отводилась центральная роль в проведении политики коллективизации на Обь-Иртышском Севере, которая в дальнейшем за ним только закрепилась. 5 февраля 1930 года бюро Уральского обкома партии приняло постановление «О ликвидации кулацких хозяйств в связи с массовой коллективизацией», в котором был изложен порядок высылки семей, признанных кулацкими.
Согласно документам, так называемые кулаки делились на три категории. К первой категории относили «контрреволюционный актив», который подлежал аресту и передавался органам ОПТУ. Вторая категория - «наиболее зажиточные и влиятельные кулаки и полупомещики» - подлежала высылке в отдаленные районы северных округов области; остальных предполагалось расселять в пределах района или округа на худших землях. Принятие постановления ЦК ВКП (б) от 20 февраля 1930 года «О коллективизации и борьбе с кулачеством в национальных экономически отсталых районах» дало толчок к проведению сплошной коллективизации среди коренного населения.
Игнорирование особенностей Севера привело к ошибкам в колхозном строительстве. На январском (1930 г.) пленуме Тобольского окружкома ВКП (б) было принято решение объединить в колхозы треть коренного населения Тобольского округа - 6,8 тыс. хозяйств. Экономическими и административными методами было создано около 140 коллективных хозяйств, в состав которых вошло 31,7% промыслового коренного и пришлого населения. Не последнюю роль сыграла политическая агитация.
Так, в округе был брошен клич: кто коллективизирует 100 процентов населения, тот может назвать коммуну именем Сталина. Соревнование между активистами, районами и округами широко освещалось на страницах местных и центральных газет. Уже в апреле 1930 г. на расширенном заседании бюро Тобольского окружкома партии вынуждены были признать: «С процентом коллективизации мы, действительно, забежали далеко». Основной задачей коллективизации было превращение «отсталого мелкокрестьянского хозяйства в передовое, крупное, механизированное и высокотоварное земледелие».
В программе КПСС отмечалось, что «коллективизация навсегда избавила деревню от кулацкой кабалы, от классового расслоения, от разорения и нищеты». Наиболее интенсивно процесс коллективизации в Самаровском районе пошел с 1931 года. Так, на 1 апреля 1931 года в районе было 4 коммуны (в них 139 хозяйств), 19 смешанных артелей (528), 7 рыболовецких артелей (205), 1 кустарное производство (5). Колхозы быстро пополнялись новыми членами.
В 1932 году в резолюции III объединенного пленума Остяко-Вогульского окружкома партии и контрольной комиссии, а также постановлении фракции «Уралохотинтегралсоюза» указывалось на серьезные нарушения в проведении коллективизации: образование коммун, обобществление построек, домов, чумов, скота, уравниловка в оплате труда, широкое использование поденщины, снижение расценок труда у женщин, создание колхозов на базе конфискованного у кулаков имущества и т.д.
На 15 сентября 1932 года в районе, по данным райкома партии, имелось 46 коллективных хозяйств, из них две коммуны, 36 смешанных артелей, 8 простейших производственных объединений. Посевная площадь, занятая колхозами, составляла 53% от общего количества. Вылов рыбы на каждого ловца по колхозному сектору - 13 цн, по единоличному — 8 цн. Партийные власти вынуждены были признать, что «по условиям района не имеется хозяйственно-политических предпосылок для организации коммун» и рекомендовали основной формой обобществления хозяйств считать простейшие виды производственных объединений, которые также не прижились в районе.
Формирование колхозов шло не всегда добровольно, людей часто принуждали объединяться, поэтому динамика членской массы была довольно заметной. Чтобы «улучшить» темпы коллективизации, на местах по-прежнему применялись репрессивные меры. С 15 августа по 15 сентября в Самаровском районе был проведен месячник «по хозяйственному укреплению колхозов».
За это время было исключено из колхозов 278 человек, в том числе председатели колхозов, счетоводы, бригадиры, заведующие хозяйством и рядовые колхозники.
Основными методами борьбы с противниками коллективизации назывались конфискация имущества, выселение, привлечение к судебной ответственности и т. д. На местах чаще всего это походило на обыкновенный грабеж.
Представители местных органов власти, опасаясь обвинения в «правом» уклоне, действовали по принципу «лучше перегнуть, чем недогнуть». В сводках областной прокуратуры отмечались серьезные нарушения инструкций, граничащие с преступлениями: раскулачиванию были подвергнуты члены семей красноармейцев, бывших партизан, учителей, фельдшеров, библиотекарей; раскулачивали не только в сельской местности, но и в рабочих поселках.
На 10 мая 1930 года в Самаровском районе было выслано по линии ОГПУ - 19 семей, по решению райисполкома - 40 кулаков из семей, отнесенных ко второй категории, из них выселение только 27 семей было утверждено, 13 семей было выслано без оснований. Борьба за «ликвидацию кулачества как класса» интенсивно продолжалась на протяжении всех тридцатых годов.
Следует несколько слов сказать о тех, кто был признан «кулаками 3-й категории» и после конфискации имущества не был подвергнут ссылке. Раскулаченные хозяйства, оставленные на месте, получали землю во временное пользование - «из состава худших земель по потребительской норме, за пределами колхозного землепользования».
Трагичность положения этой категории населения заключалась в том, что их в колхозы не принимали. После конфискации имущества они были не в состоянии вести индивидуальное хозяйство, причем в любой момент их могли включить в списки очередной партии для высылки. Раскулаченные по третьей категории попадали в число «твердозаданцев».
За неуплату налогов, в нарушение инструкции, конфисковывалось все имущество, даже одежда и бытовые мелочи. Самой трагичной страницей коллективизации в Самаровском районе стала ссылка крестьян (спецпереселенцев) на его территорию. 30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП (б) утвердило «Мероприятия по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации».
Этим было положено начало масштабной ссылке на Тобольский Север «противников сталинского режима» на селе - раскулаченных. Всего за время коллективизации на Тобольский Север было выслано более 31 тыс. крестьянских семей (около 150 тыс. человек) с Украины, Поволжья, Урала, Сибири, из нынешней Тюменской, Омской, Курганской, Челябинской, Оренбургской, Свердловской, Астраханской и других областей.
В Остяко-Вогульский округ в 1930-1932 годах направлено 37400 спецпереселенцев. Их распределили в районы наиболее интенсивного промышленного и сельскохозяйственного освоения. 11200 человек направлено в рыбную промышленность, 11400 - в систему интегральной кооперации, остальные - на лесозаготовки и строительство. При их непосредственном участии построены окружной и районные центры, введены и освоены производственные мощности Ханты-Мансийского леспромхоза, Белогорского деревообрабатывающего завода, Самаровского рыбоконсервного комбината и др.
Самаровский район в течение 1930-1933 гг. принял 1623 семьи численностью 6882 человека. Силами спецпереселенцев было построено 14 спецпоселков. Людей, лишив практически всего нажитого имущества, отправляли на Север в нетопленых вагонах, вместе с грудными детьми, больными и стариками. Для них это несомненно была личная трагедия, и дело даже не в том, что люди были вырваны из своего привычного, созданного ими, круга жизни. Главное было то, что люди, жившие своим трудом, были несправедливо обесправлены и не видели своего будущего.
Высланные спецпереселенцы были цветом русского крестьянства, из поколения в поколение передававшие своим детям любовь к труду, врожденную хозяйственность и крепкий, хваткий за жизнь характер. Без этих качеств выжить в тяжелых условиях русского севера было бы невозможно, поскольку часто людей бросали просто на пустом месте (например, на берегу реки).
Областная и окружные комиссии по раскулачиванию были завалены жалобами о неправильном раскулачивании. В докладной записке Уральской областной прокуратуры от 2 апреля 1930 года констатировалось, что 50 % семей были высланы без явных причин. Так, только за 10 дней мая прокуратурой было рассмотрено 112 дел с жалобами на неправильное раскулачивание и ссылку в Тобольский округ, из них только 58 дел было утверждено, по 37 - признана высылка неверно, на 17 дел были запрошены дополнительные сведения.
Причина переселения лучших представителей крестьянства в Сибирь была совсем не в мнимой опасности сталинскому режиму, которую представляли кулаки в деревне, а в необходимости развития экономики Сибири. Местные трудовые ресурсы проблемы хозяйственного развития решить не могли, в силу своей малочисленности.
Поэтому взгляд правительства обратился на крестьян трудоизбыточных сельскохозяйственных регионов страны. Из семей спецпереселенцев, не имеющих в своем составе трудоспособных, создавались специальные колонии-поселки, а в них - неуставные промысловые и сельскохозяйственные артели.
Особенность неуставных артелей заключалась в том, что они, в отличие от обычных, находились в подчинении не хозяйственных органов, а комендатуры НКВД, деятельность артелей определялась комендантом поселка, вплоть до начисления заработной платы. Тяжелые экономические условия, в которых оказались ссыльные, заставили их уже в 1931 году заняться огородничеством.
В Самаровском районе было выделено под огороды 7 га. Весной 1931 года был организован завоз семян в спецпоселки. Расширение посевных площадей в районе шло, в основном, за счет раскорчевок. Если в 1929 году размер посевных площадей района был равен 544 га, то через год, в 1931 г. – 1127 га, а в 1932 г. - уже 4119,6 га. Удельный вес спецпереселенцев в сельском хозяйстве Остяко-Вогульского округа составлял в 1932 году - 55,5%. При этом стали активно выращивать картофель и зерновые культуры, которых до этого времени в округе и районе катастрофически не хватало.
В августе 1933 года в Остяко-Вогульск прибыла сельскохозяйственная экспедиция Северо-Уральского треста. Ее целью была организация в округе молочно-овощных совхозов. В результате через год в восьми верстах от села Реполово на территории около 10 тыс. гектар развернулось строительство спецпоселка, где создается первое в округе мясо-масло-овощное хозяйство. На его базе создан животноводческий совхоз «Реполовский». Первым его председателем стал коренной житель Реполово Панов Тимофей Захарович.
В соответствии с планами второй пятилетки предполагалось по Остяко-Вогульскому округу увеличить количество крупного рогатого скота почти в 4 раза, только совхоз «Реполовский» должен был держать 2000 голов. Для растущей рыбоконсервной промышленности были необходимы овощи, что также стало одной из причин создания совхоза.
Для строительство спецпоселка около села Реполово в 1934 году распоряжением управляющего Рыбтрестом Н.А. Углановым по согласованию с органами НКВД из Самарово было переведено в Реполово 96 семей спецпереселенцев.
Совхоз строился сосланными из северных населенных пунктов Уральской области: Питляра, Кушевата, Мужей и др. Вместе с совхозом переселенцами в тяжелейших условиях создавался нынешний поселок Сибирский.
К концу тридцатых годов совхоз «Реполовский» стал крупным хозяйством, обеспечивал овощами рыбоконсервные предприятия и население национальных округов, стал дипломантом Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве в 1939 году. Увеличение количества рабочей силы в районе немедленно привело к росту промышленности. В 1930 году ее представляли лишь кустарные производства, производившие предметы общехозяйственного назначения (лодки, бочки, телеги, смолу, деготь, клепки и пр.), многие из них были сезонные. Наиболее развитыми в этом отношении были Самарово, Троица, Зенково.
В середине 1930-х годов, когда район пополнился большим количеством спецпереселенцев, стали создаваться неуставные промысловые артели, которые помимо названного ассортимента стали производить также мебель и предметы домашнего обихода. Продукция шла не только на нужды района и округа, но и на Ямал.
Качество продукции, производимой спецпереселенцами, было очень высоким, но производство оставалось незначительным, так как не был налажен массовый сбыт. Проходная рыбокомбината Самаровский рыбоконсервный комбинат стал первым промышленным предприятием в округе.
Он создавался с целью удовлетворения потребностей в продуктах рыбопереработки Уральского региона. Реконструкция Уральской промышленности, динамичный рост темпов ее развития, а следовательно, и количества работников, жестко поставила продовольственную проблему.
В соответствии с ростом хозяйства Урала должна была развиваться рыбная промышленность, которая смогла бы не только покрыть постоянно растущий спрос Уральского рынка, но и дала бы возможность часть рыбной продукции экспортировать. Огромная территориальная разбросанность рыбных промыслов по Самаровскому и другим районам, оторванность их от железной дороги вынуждали выпускать не парную и свежемороженую рыбу, а переработанную рыбную продукцию (консервы).
Проектная мощность строящегося комбината была довольно значительной и составляла 12 млн. банок в год (банки выпускались в фасовке по 250 гр.). Комбинат был введен в эксплуатацию 7 ноября 1930 года. Первым его директором стал Казаринов В.А. В 1931 году на предприятии работало 200 человек, в 1932 году численность работников составила уже 500 человек, в том числе 186 женщин. Через несколько лет на предприятии стабильно трудилась 1000 человек, из которых 50 человек были ханты и манси.
Основными поставщиками сырья для переработки на комбинате являлись рыбартели Самаровского района, удачно рассредоточенные по акватории Оби и Иртыша. Выгода от территориального удобства производства выражалась в стоимости доставки рыбы до комбината, благодаря чему себестоимость консервов в Самарово была ниже, чем на других фабриках региона. Наряду с рыбоконсервным комбинатом крупной хозяйственной системой являлся леспромхоз.
В 1930 году по поручению Тобольского окружкома партии в Самарово создан первый на Севере Самаровский (впоследствии Остяко-Вогульский) леспромхоз. В его составе были организованы лесозаготовительные участки: Елизаровский, Мало-атлымский, Самаровский, Реполовский, Ярковский. Леспромхоз стал основой лесопромышленного комплекса не только Самаровского района, но и всего Тобольского Севера. По Остяко-Вогульскому леспромхозу на территорию Самаровского района приходилось 43% заготовок, 34% - на Сургутский район, 17 % - на Микояновский район и около 6% - на Березовский район.
В 1930-е годы лесозаготовительными работами в районе также занимался Самаровский райлесхоз. Однако он не мог сравниться по размаху с леспромхозом. В 1935 году (в мае) постоянных рабочих в райлесхозе было всего 4 человека, сезонных рабочих - 64 человека, был также один ученик, численность инженерно-технического персонала, служащих и лесной охраны составляла 22 человека (вполне естественно, что впоследствии предприятие при укрупнении было включено в состав леспромхоза).
В 1935 году согласно правительственному постановлению Север и Восток страны должны были быстрыми темпами форсировать лесозаготовки. Контрольные цифры, запроектированные на третью пятилетку (1938-1942 гг.) предусматривали к концу 1942 года увеличить заготовку и вывозку леса на порядок. Если в 1936 году объем заготовки и вывозки леса составлял 170 000 фестметров (плотных кубометров), то в 1942 году он должен был увеличиться до 1 600 000 ф.м. Такое масштабное увеличение заготовок предполагалось выполнить путем активной вербовки рабгужсилы.
На 1937 год была запланировано привлечь к лесозаготовкам 2060 лошадей и 1047 человек по всему леспромхозу. Однако к интенсификации заготовительных работ ЛПХ был не в полной мере готовым. Для рабочих не хватало бараков, строительство которых постоянно затягивалось; ощущался недостаток инструментов, оборудования; сена для лошадей систематически не хватало. К тому же вербовка рабочей и гужевой силы шла очень медленно. По словам директора ЛПХ И. Тесакова, со стороны колхозов проявлялся прямой саботаж. К примеру, некоторые колхозы вообще отказались заключать хозяйственно-подрядные договоры, а те, которые их подписали, выделяли людей в несколько раз меньше необходимого количества.
С 1935 года в коллективах рыбной и лесной промышленности получило распространение стахановское движение. Первыми обратились к передовому опыту рабочие Тобольской судоверфи, там проводились дни стахановского труда, затем - стахановские пятидневки. Почин поддержали рабочие Самаровского рыбоконсервного комбината, заполярные рыбопромысловики. Так, в 1936 году бригада А.П. Коптякова взяла обязательство выловить на каждый невод по 300 ц рыбы высокого качества. Так было положено движение «трехсотников». Это движение поддержали бригады других рыбозаводов.
В 1936 году на предприятиях Рыбтреста работали курсы рабочих-стахановцев; в соревновании участвовало 5544 рабочих (100%), из них 259 ударников, 434 стахановца, 155 бригад, включившихся в движение «трехсотников». В их числе 53 стахановца и ударника Самаровского консервного комбината, из них 16 спецпереселенцев. Во второй половине тридцатых годов в леспромхозах Северо-Западной Сибири развернулось движение «тысячников». В 1937 году в леспромхозах Обьлестреста имелось 16% стахановцев.
Нельзя не отметить, что наряду с производством в Самаровском районе развивалась сеть учреждений социальной направленности. В 1923-1924 учебном году на территории района имелось 8 школ, в которых работали 11 учителей. В Самаровской школе обучалось 94 ученика (3 учителя), Елизаровской - 52 чел. (2 учителя); в Реполовской - 40, Сухоруковской - 20, Базьяновской - 18, Троицкой - 17, Тюлинской - 15,
Шапшинской - 9 человек, по одному учителю в каждой. Содержание школ происходило за счет населения. В следующем учебном году в районе работало уже 12 школ с 18 учителями. Число учащихся в Самаровской школе-семилетке увеличилось до 130 учащихся, в Реполовской - 70, Белогорской - 50, Елизаровской - 50 человек.
Самаровская школа стала районной опорной школой, при которой было создано бюро по переподготовке учителей всего района. В 1927 году Комитет Севера при Президиуме ВЦИК принял постановление о развитии народного образования у коренных народов Севера с учетом особенностей хозяйственного развития и бытовых условий. В центре и на местах началась подготовительная работа по созданию письменных языков, букварей и словарей на языках аборигенов Севера.
В начале тридцатых годов хантыйские школы были открыты в юртах Ендринских и Вершинских, смешанные школы - Востыхойская, Чагинская, Пашкинская, Цингалинская, Сотниковская, Кеушкинская, Сосновская.
Для молодежи появилась возможность получить профессиональное образование за пределами района. В 1926 году в Ленинграде открылся рабфак северных народностей, в 1927 - 1928 учебном году при Тобольском педагогическом техникуме открылось подготовительное отделение для народов Севера. В том же году открылся Северный факультет Института живых восточных языков, который в следующем учебном году был преобразован в Институт народов Севера.
Для поступления в эти учебные заведения требовалось направление местных органов власти. 25 июля 1930 года было принято постановление ЦК ВКП(б) «О всеобщем обязательном начальном обучении». Принятие Закона о всеобщем начальном образовании совпало с началом программы спецколонизации. И одна, и другая программы потребовали дополнительных средств и увеличения числа педагогических кадров.
Недостаток учительских кадров частично был восполнен специалистами из других округов Уральской области. Кроме того,на местах вынуждены были привлекать на учительские должности членов семей спецпереселенцев, что противоречило классовой политике. Циркуляром Главного Управления лагерей ОГПУ о качестве преподавательского состава в школах спецпоселков (1932 год) запрещалось привлекать их в качестве преподавателей обществоведения и заведующих школами.
Директивами центральных и областных органов предписывалось «в кратчайший срок добиться развертывания всей школьной сети максимального охвата детей учебой». Отсутствие сведений о размещении спецпереселенцев, тяжелые материальные и бытовые условия ссыльных - все это привело к тому, что в 1930/31 учебном году в школу смогли пойти лишь единицы. Строительство и открытие школ на Обском Севере особенно в первые годы ссылки было сопряжено с трудностями объективного и субъективного порядка, поэтому основная масса школ в спецпоселках была открыта в 1931 - 1933 году.
Следует отметить рост числа общеобразовательных школ для спецпереселенцев, особенно в спецпоселках, находившихся в ведении леспромхозов. В 1932/33 учебном году в Самаровском районе имелась 41 школа, из девять в спецпоселках; для детей спецпереселенцев была создана возможность обучаться в школах второй ступени. Такие школы имелись в спецпоселках Луговом, Урманном.
К 1935/36 учебному году сложилась в основном сеть школ: в Самаровском районе имелось 36 начальных школ, где обучалось 1623 ребенка под руководством 63 наставников, 11 неполных средних школ (90 учителей) с контингентом 2061 чел, а также средняя школа в Остяко-Вогульске, где работало с 528 учащимися 22 учителя. Национальные школы имелись в юртах Вершинских и Востыхойских. Помимо этого, в Самарово имелась «нацменовская» школа. Начальные школы имелись в спецпоселках Совхоз «Реполовский», Добринском, Ярковском, Рыбном, ферме МРФ, Белогорском Кирзаводе, Горном, Каменном, Нялинском. К концу 1935 года во многих спецпоселках Остяко-Вогульского округа была налажена культурно-массовая работа.
В спецпоселке Кирзавод к этому времени имелся клуб, радиокомната, библиотека с фондом 158 книг. Действовало 4 кружка, в течение последних двух месяцев года силами драматического коллектива было поставлено 4 спектакля, проведено 4 беседы-лекции. В поселке Нялино имелась изба-читальня со зрительным залом и библиотекой (316 книг), работал кружок «безбожников», ставились спектакли.
В поселке Луговом изба-читальня и клуб размещались в однокомплектной школе. В течение ноября - декабря 1935 года было поставлено 5 спектаклей, из них два выездных; прочитаны лекции «Итоги первой пятилетки», «Задачи второй пятилетки», «Воспитание правдой», а также о Беломорканале. В воспитательной работе большое значение придавалось печатному слову. Уже в 1933 году спецпереселенцы имели возможность подписаться на центральные, областные и местные газеты. Окружным комендантским отделом издавалась специальная газета «На новом пути», в которой отражалась жизнь спецпереселенцев.
В каждом спецпоселке выпускались стенные газеты, которые своими материалами должны были «мобилизовать внимание спецпереселенцев на борьбу за выполнение производственных заданий, за быстрое хозяйственное освоение и оседание спецпереселенцев в местах ссылки, перевоспитание лояльной части спецпереселенцев, в особенности молодежи, вырабатывая из них будущих сознательных участников строительства социалистического общества».
Важным вопросом культурного строительства являлось создание сети фельдшерско-врачебных пунктов. В 1925 году на территории района имелись одни врачебный участок с 6 штатными единицами и три фельдшерских пункта - в Реполово, Елизарово, Зенково. Основное строительство больниц и фельдшерских пунктов приходится на тридцатые годы.
В 1933 году в районе имелась одна врачебная амбулатория, три больницы на 45 коек, 10 фельдшерских пунктов. В них работало 5 врачей и 10 человек среднего медицинского персонала. В 1930 году было начато строительство Урманной больницы. В 1933 году больница была пущена в эксплуатацию, хотя в здании еще не были завершены работы. В 1936 году было выстроено здание родильного отделения.
С 1932 по 1937 год в поселке работал фельдшер Георгий Евстафьевич Багнюк. В Селиярово медицинский пункт был открыт при квартире фельдшера Панова в 1933 - 1934 гг. Отдельное здание - бывшую школу - отдали под медпункт только в 1937 году. С 1937 и все годы войны фельдшером здесь работал Алексей Федорович Пуртов.
В конце тридцатых годов в здравоохранении района было много проблем: по-прежнему оставалась острой необходимость открытия пунктов медицинской помощи, нехватка кадров, слабое финансирование. Эти проблемы решались на протяжении последующих десятилетий. В целом нельзя не признать, что поставленные задачи в области культурного строительства были в той или иной мере выполнены.
В результате проведенной работы образовательный и культурный уровень населения значительно повысился. На протяжении тридцатых годов и в последующее десятилетие в Северо-Западной Сибири была создана новая культурная сила, отражающая объективную тенденцию его социального развития.
В 1925 году с согласия сельских сходов были закрыты часовни в Кеушах и Ендыре. В 1930 году по всей стране прокатилась массовая акция закрытия церквей. В Самаровском районе были закрыты Покровская церковь и 4 часовни в Самарово, часовни в Нялино, Заводных, Чаге. На начало 1932 года оставались действующими церкви Петра и Павла в Батово и Базьянах, Крестовоздвиженская в Реполово, Успенская в Селиярово, Духосошествия в Сухоруково, Ильинские в Конево, Скрипуново, Шапше, Цингалах, Чембакчино, Семейке и др.
Новая волна закрытия церквей и преследования церковнослужителей наступила в 1932-1933 гг., а затем в 1937-1938 гг. Об отношении местного населения к религиозным традициям М.М. Конев писал: «В каждом доме были иконы, коренные самаряне (так называл своих земляков, жителей села Самаровского) их не снимали и в самый пик антирелигиозной пропаганды. Но особой набожностью жители села не отличались.
В церковь ходили только по большим праздникам, и то в основном женщины. Было некогда и соблюдать церковные праздники, особенно летом — разгар всех работ. Исповедовалась главная заповедь — «в труде греха нет».
«Дорогие земляки, Красная Армия очистит советскую землю от гитлеровской мрази. Но чтобы это произошло скорее, надо и вам больше приложить усилий в деле помощи фронту. Работайте, не покладая рук, на рыбодобыче и колхозных полях. Давайте фронту больше рыбы и продуктов сельского хозяйства. Участник боев за Ленинград А.Т. Конев».
Тяжелы были военные годы для Самаровского района. Почти все мужчины ушли на фронт. Не вернулось назад 1600 человек. А что же в тылу? Здесь, в тылу, понимали: чем лучше будут работать в тылу, тем скорее наступит час окончательного разгрома врага. С первых дней в районе проводились курсы всеобуча (всеобщего военного обучения), активизировали работу оборонные кружки. Сотни молодых людей окончили курсы военной подготовки, медсестер, сдали нормативы «ГСО» «Ворошиловский стрелок», ПВХО.
К осени 1942 года сложилась критическая ситуация во многих сельских хозяйствах района: мужских рук не хватало. Женщины, старики и молодежь заменили ушедших на фронт работников. В колхозе с. Белогорье все мужчины ушли на фронт, остался один - председатель колхоза И.Е.Звягин. Перевод его в Елизаровский колхоз, где положение с кадрами было еще хуже, был воспринят работницами как катастрофа - как в колхозе без мужских рук? Изорвется сбруя, и поправить некому. «Если у нас не останется ни одного мужчины, мы развалим колхоз», - прозвучало на комсомольском собрании с. Белогорье 2 октября 1942 года. Молодежь стала инициатором сбора и изготовления строительных материалов, орудий лова, тары, инвентаря.
В Ханты-Мансийском районе в 1942 году было собрано 73 тонны железа, 1400 кг гвоздей, 2,5 тонны пакли. Наряду с самоотверженным трудом жители района отдавали фронту личные сбережения. Так, уже к середине октября 1941 года жители Самаровского и Березовского районов собрали 156 тыс. руб. и 4,1 кг золота и серебра.
В апреле 1943 года комсомольцы Самаровской моторно-рыболовной станции обратились ко всей молодежи округа с призывом - каждому добыть в свободное от работы время по три центнера рыбы в особый фонд Главного командования. Обращение подписали секретарь комсомольской организации Ершова, комсомольцы Сумкина, Викулова, Саламатина, Корепанов, Маклаков. Под лозунгом «Не уходи из леса, не выполнив нормы!» работали самаровские лесозаготовители. Бригады Г. Казанцева и А. Дальниченко из Цингалинского лесопункта Ханты-Мансийского леспромхоза выполнили план четвертого квартала 1944 года по военному заказу на 160-164%.
В период войны примеры небывалой трудовой, социальной и творческой активности проявляли дети Самаровского района. В 1942 году школьники района и округа приняли участие в областной выставке рисунков «Творчество детей на тему об Отечественной войне», которая состоялась в Омском доме пионеров.
Только в третьей четверти первого военного учебного года школьники из Цингалов устроили три самодеятельных концерта, а вырученные деньги - 153 рубля - сдали в фонд обороны. Они совершили тридцатикилометровый переход в поселок Филинский, где провели три вечера с рапортами о делах и концертами, выручка от которых также пошла в фонд обороны. Летом 1943 года тюлинские ребята выступили с концертом на пристани перед ранеными бойцами, ехавшими домой.
В конце войны учащиеся Горнофилинской школы взяли культурное шефство над местным подучастком Цингалинского лесопункта, где выступали с концертами. Одним из интереснейших проявлений детской инициативы было тимуровское движение.
В июле 1941 года, как только отошли от причалов пароходы с будущими красноармейцами, тимуровцы взяли шефство над их семьями. Пионеры Реполово закрепили за каждой семьей фронтовиков звенья, помогали готовить корм для скота, ухаживать за детьми.
Тимуровцы Елизаровской школы участвовали в ремонте колхозного инвентаря, вывозке навоза на поля. Младшеклассники Кышиковской школы провели за зиму семь воскресников в помощь семьям бойцов, вязали рукавицы, собирали удобрения. По примеру восьмилетнего Фили Топчина из колхоза им. Кирова Краснодарского края, который стал известен всей стране, двенадцатилетний Коля Змановский из Скрипуново с начала путины вышел на лов. Во втором квартале он сдал 48 центнеров рыбы, а в третьем - 45.
Юные рыбаки округа быстро подхватили эту инициативу. Миша Самарин и Витя Мотошин в счет плана колхоза «Заря» добыли на Кондинском copy тонну стерляди. Тринадцатилетний Паша Волков поймал более 20 центнеров рыбы, Клава Лепешкина из Скрипуново - 18,5 центнера. Не оставалась в стороне от детских трудовых подвигов и охота. Одними из первых были пионеры Елизаровской школы, которые создали две охотничьи бригады из 25 человек и заключили договор с заготпунктом.
Тринадцатилетний Толя Попов ловил капканами горностаев и сдал пушнины к середине февраля на 200 рублей. Семиклассники Селияровской школы во главе с директором П.Ф. Подчиваловым по воскресеньям работали в кузнице — отремонтировали четыре плуга и восемь борон.
Тем временем в район продолжали привозить спецпереселенцев. 7 октября 1942 года Остяко-Вогульский окрисполком принял постановление о размещении в районах округа 10 тыс. спецпоселенцев, из них в Самаровском районе — 2600 человек. До закрытия навигации в районе было размещено 600 человек. Для работы на Тюлинской мельнице было завезено 30 человек, среди них лишь 17 трудоспособных.
Семьи были размещены в конюшне. Снабжение продуктами питания, отмечала районная комиссия, крайне неудовлетворительное. Из всего перечня необходимых продуктов семьи получали только 500 г хлеба. Заработная плата не выдавалась, лишь авансы. Рабочие, размещенные на лесоучастках, находились в еще худших условиях. При обследовании Ахтинского подпункта Назымского лесоучастка в декабре 1943 года были выявлены крайне тяжелые жилищно-бытовые условия: подпункты Окунево, Щучья, Светлое озеро находились друг от друга на расстоянии - 8-20 км.
Жилье - примитивные бараки б на 7 метров «без потолков, с жердяным полом, с одним маленьким окном». В каждом бараке на нарах размещалось от 18 до 25 человек (по 1,5-2 кв. м на человека). Комиссия леспромхоза отмечала, что в бараках отсутствует посуда, кипяченая вода, нет уборных и выгребных ям, отсутствуют бани, рабочие по месяцу и более не могли помыться, т. к. мыло не выдавалось, отсутствуют дезокамеры; питание рабочих - гнилой мороженый картофель, других овощей не завозилось, пекарня находилась в жилой квартире в антисанитарных условиях.
28 октября 1943 года Президиумом Верховного Совета СССР и СНК СССР было принято постановление о переселении лиц калмыцкой национальности в восточные районы страны. Основанием для принятия этого решения послужил факт разоблачения 750 калмыков, заподозренных в пособничестве немецким оккупантам. Пожалуй, из всех категорий ссыльных калмыкам - жителям юга пришлось труднее всего. Веками они вели размеренный образ жизни, подчиняясь законам природы.
И хотя реформы советской власти коснулись и национальных окраин, большая часть населения осталась верна традициям предков. К осени 1944 года в округ было завезено 5999 калмыков, из них 1239 - в Самаровский район. Большой приток населения не мог не сказаться на и без того скудном обеспечении людей продовольствием и предметами первой необходимости.
Тем не менее, местное население с пониманием и состраданием встречало новую волну ссыльных - настороженно-угрюмых, замкнутых, безропотно воспринимающих удары судьбы. Калмыцкое население добросовестно трудилось в местах ссылки - отмечал Тюменский обком партии в отчете за 1944 год. Но жизнь в условиях спецкомендатуры, высокая норма выработки, недосягаемая для многих обессилевших от недоедания и суровых природных условий, отсутствие необходимой профессиональной квалификации привели к массовой заболеваемости и смертности в местах проживания.
За I полугодие 1943 года в Самаровском районе было зарегистрировано 22 случая сыпного и 18 случаев брюшного тифа. Еще одна причина - неудовлетворительные материально-бытовые условия. В 1944 году прибыла новая категория ссыльных - на основании директивы НКВД СССР от 14 июля 1944 г. из Рязанской, Курской, Орловской и Воронежской областей был высланы члены «катакомбной церкви» «истинно-православных христиан».
В силу своих религиозных убеждений эта категория населения сложно вливалась в трудовой процесс: с их стороны наблюдались отказы от той или иной работы, игнорирование распоряжений местных властей, отказ от участия в собраниях, кружках и т.д. 17 мая 1945 года окрисполком утвердил беспрецедентное решение Самаровского райсовета «об изъятии у сектантов их детей и о размещении последних в детских домах района». В апреле того же года был проведен учет детей ИПХ, в Самаровском районе их было выявлено 150 человек из 261 чел.
Депортация населения изменила демографическую ситуацию в районе, в частности, изменился национальный состав населения. На 1 декабря 1944 года в районе проживали 20056 человек, из них: 14620 русских, 1733 ханты, 335 манси, 516 татар, 999 калмыков, 487 немцев, 11 поляков, 235 румын, 394 финна, 42 зырянина, 384 украинца, 135 евреев, 13 эстонцев, 81 ненец, 45 кабардинцев, 8 словаков и 12 «австралийцев» (так в документе, по-видимому - австрийцев).
Победа над фашистской Германией не принесла долгожданной свободы для бесправного населения. Наоборот, повсеместно наблюдается ужесточение режима. Постановлениями СНК СССР от 8 января 1945 года «Об утверждении положения о спецкомендатурах НКВД» и «О правовом положении спецпоселенцев» сохранялся институт комендатур, а также те ограничения, которым были подвергнуты все категории ссыльных. 6 ноября 1946 года был принят Указ об уголовной ответственности за побеги из мест ссылки, согласно которому предусматривалась высшая мера наказания - 20 лет каторжных работ.
Следствием этих процессов явилось снижение у людей эмоционального подъема к концу 1940-х годов. Надежды на лучшую жизнь после войны не оправдались, что повлекло за собой падение трудовой инициативы у тружеников села. Для ее поддержания выдумывались различные виды соцсоревнований, которые по-прежнему рождались в партийных структурах и «подсказывались» трудящимся. Конечно, картина не выглядела столь удручающей, как может показаться на первый взгляд при анализе изложенных фактов.
Безусловно, послевоенный пафос восстановления присутствовал и большинство людей работало самоотверженно. Однако реальное зримое возрождение творилось где-то далеко, а лучшая жизнь, много раз обещанная народу, все никак не приближалась.
В результате неудовлетворенности людей жизненными условиями, неоправданности ожиданий облегчения жизни после войны, заинтересованность колхозников в труде резко упала. Это выразилось, прежде всего, в сокращении посевных площадей, которые в 1946 году сократились в районе в три раза, в 1947 - еще в 2 раза и только в 1948 году их удалось увеличить на 50%. Число тракторов даже к 1949 году не достигло уровня 1940 года. При этом многие из них простаивали из-за отсутствия ремонта и сильного износа. Лошади были истощены, и при проведении сева 1946 года даже приходилось использовать коров, а подчас и людей, вместо тягловой силы.
Многострадальная северная деревня в эти нелегкие годы проходила настоящую проверку на прочность. Выносливость сельского хозяйства в Самаровском районе испытывала и природа, и административные органы власти. Многие посевные площади часто затоплялись водой и были переувлажнены и заилены. Из имевшихся в районе 7000 га пахотной земли незатопляемой земли было только 526 га, а остальная пахотная земля находилась на пойме и заливалась водой. Стабильная нехватка качественных кормов не позволяла наращивать поголовье скота.
В 1950 году довоенный уровень был достигнут и превзойден только по овцам и оленям, несмотря на рост числа животноводческих ферм на 53%. Оленеводство в районе не имело массового распространения, и им занимались только три рыболовецкие артели: «Вар» (Б. Вар), «им. Калинина» (Итьях), «им. Молотова» (Терешка). Правления национальных колхозов беспрепятственно выдавали оленей из общественного стада колхозникам для личных целей, при этом не ведя никакого учета. Общественные олени часто забивались колхозниками на мясо без всякого на то разрешения правления колхозов, а виновные, при этом, к ответственности не привлекались. Часть оленей была растеряна и не поймана с пастбищ пастухами, поэтому могла возникнуть некоторая неточность в учете колхозного стада.
В этот период имелись большие проблемы с новым строительством помещений для содержания скота в стойловый период, прежде всего, из-за отсутствия строительных материалов и строительных бригад. В 1953 году согласно постановлению Совета Министров СССР и ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему развитию животноводства в стране и снижению норм обязательных поставок продуктов животноводства государству хозяйствами колхозников, рабочих и служащих» снижены нормы сдачи государству в порядке государственных поставок мяса, молока, яиц, шерсти и т.д. До этого момента трудящиеся района должны были сдавать государству 120 литров молока, после выхода постановления - 110 литров.
Важным фактом было списание всех задолженностей трудящихся перед государством за прошлые годы. В 1959 году было принято давно ожидаемое всеми колхозниками решение о введении новой системы оплаты труда в колхозах. Колхозникам, занятым в сельском хозяйстве, вместо начисления трудодней выдается гарантированная денежная оплата труда. Также одним из важнейших решений правительства стала отмена налога на личное подсобное хозяйство и разрешение увеличить его размеры в 5 раз. В эти годы по инициативе Н.С. Хрущева был провозглашен и начал внедряться принцип планирования снизу. Колхозы получили право вносить изменения в свои уставы с учетом специфики местных условий ведения хозяйства.
Выдача колхозникам паспортов избавила их от прежнего унизительного государственно-крепостного положения. Во второй половине 1950-х годов на фоне подобных положительных изменений колхозники Самаровского района все чаще добиваются высоких показателей трудовой деятельности, получая заслуженное общественное признание и материальное вознаграждение. Так, по итогам социалистического соревнования, посвященного 40-й годовщине Октября, всесоюзную премию в размере 7000 рублей получил колхоз «Путь Октября» (председатель Башмаков).
По итогам 1957 года звание «Лучшая доярка области» было присвоено доярке Ханты-Мансийской опытной станции А.А. Обрядовой и доярке рыбартели «Первое мая» Е.Н. Ягутиной. Одним из стабильно развивающихся направлений народного хозяйства в районе в послевоенные годы было звероводство.
Планы выполнялись как по числу звероферм, так и по поголовью зверей. Велось планомерное обучение звероводов с отрывом и без отрыва от производства. В 1950 году было сдано шкурок на сумму 105289 руб. Военные и послевоенные годы бесспорно можно отнести к «золотым годам» рыбной промышленности на севере Тюменской области.
К концу 40-х годов половина рыбы, вылавливаемой в Сибирском бассейне, добывалась на территории округов.
Обь-Иртышская рыба по видовому составу не имела равных среди других рыболовецких регионов. Высока была доля рыбы ценных пород - муксун, пыжьян, щекур, стерлядь, осетр, нельма. Все это делало рыбную промышленность флагманом экономики района. Основным добытчиком рыбных богатств в районе были колхозы, обслуживаемые моторно-рыболовной станцией (МРС).
На 1950 год МРС обслуживала 57 колхозов, из которых на рыболовецком уставе состояло 37, а на сельскохозяйственном - 20 колхозов. Имелось 53 рыбоприемных пункта, приближенных к местам лова. В лидерах рыбодобычи Самаровский район числился всегда и рыболовецкие колхозы только закрепляли традиции трудовой славы в рыболовстве.
По итогам всесоюзного социалистического соревнования рыбодобычи за 1947 год колхозу им. Ворошилова была присуждена третья Всесоюзная премия в сумме 5 тыс. рублей. Большинство мужчин, пришедших с фронта, были заняты именно рыбацким трудом, и благодаря им в этот период рыбное хозяйство района достигло высоких результатов развития. Хотя, как и в прежние годы, улов рыбы не был стабильным.
Но несмотря ни на что, послевоенное возрождение в рыбной промышленности района чувствовалось наиболее отчетливо. В 1950 году средняя производительность одного рыбака по колхозам МРС выразилась в количестве 88,3 центнера в год. Средний годовой заработок рыбака при этом составил 5634 рублей, что по тем временам было весьма неплохо. Флагманом рыбной промышленности района и округа по-прежнему оставался рыбоконсервный комбинат. В 1950-е годы в его производственную структуру входило 10 цехов.
В районе комбинат имел 4 рыбоучастка: Самаровский, Цингалинский, Троицкий, Зенковский, которые в общей сложности объединяли 34 рыбоприемных пункта. В послевоенный период государству необходима была валюта для закупок зарубежного оборудования и создания современных производств. В этом ему немало поспособствовали югорские охотники-промысловики. Сибирская пушнина традиционно очень высоко ценилась на внешнем рынке. Промысел песца, лисицы, соболя, горностая, выдры приносил государству серьезный доход. Тюменский Север ежегодно сдавал пушнины на 12 млн. руб.
Самаровский район в 1950 году сдал пушнины на 2435 тыс. руб. в заготовительных ценах, которые были значительно ниже цен на мировом рынке. В результате чего государство получало многие миллионы рублей на развитие народного хозяйства. Лучшими охотниками в этот период были: В.М. Харанзеев, Е.Г. Хорев (колхоз «им. Молотова), И.И. Хоров, ненец Ванго (колхоз «им. Калинина), Б. Катанин (колхоз «им. Микояна).
Благодаря им и многим другим охотникам охотничий промысел с начала 1930-х годов по 1950 год увеличился более чем в 10 раз. Интенсивно разворачивалась сфера общественного питания. Ее оборот с 522 тыс. руб. в 1945 году увеличился до 2804 тыс. руб. в 1954 году. Причем общественное питание всецело было вотчиной ОРСов леспромхозов. Число предприятий общественного питания только за 1952-1954 гг. увеличилось с 6 до 14.
Однако деятельность ОРСов не была прибыльной, несмотря на внушительную динамику развития. Убытки в указанный период увеличились с 712,2 тыс. руб. до 1789 тыс. руб. Деятельность же районной потребкооперации была стабильно рентабельной.
Прибыль кооператоров за тот же период увеличилась с 1350 тыс. руб. до 2237,4 тыс. руб. Рост сферы потребкооперации был обеспечен также за счет ликвидации в 1954 году системы «Заготовживсырье», правопреемницей которой стала потребкооперация. Кооператорам была передана встречная продажа товаров сдатчикам шерсти, кожевенного сырья, пушнины и мехового сырья. Всем промысловикам товары по приемным квитанциям, выдаваемым за сдачу пушнины и пр., продавались во всем магазинах гор(рай)рыбкоопов.
Эта мера была выгодна как кооператорам, так и промысловикам и прочим сдатчикам. Однако были в районе и такие отрасли, которые не радовали результатами. По-прежнему одной из бед северных территорий оставалась коммуникационная проблема.
В районе в 1950 году было всего два телефонизированных сельских совета: Реполовский и Елизаровский. Восемь сельских советов имели связь с районом посредством раций и один сельский совет (Базьяновский) вообще не имел никакой связи, находясь от Самарово всего в сорока километрах. Из хозяйств района к середине 50-х годов было телефонизировано только три колхоза, а также Реполовская МТС, что, безусловно, не способствовало активизации деятельности в экономике района.
Радиофикация также была на невысоком уровне. Имевшиеся в районе 2 радиоузла вещали только на чуть более 150 радиоточек. В ноябре 1949 года Совет Министров СССР принял постановление «О мероприятиях по улучшению радиофикации СССР», согласно которому строительство колхозных радиоузлов должно было осуществляться за счет средств колхозов. Весь 1950-й год в районе ушел на планирование размещения радиоузлов и подкрепление решений гарантийными обязательствами колхозов о выделении средств на строительство. Массовая радиофикация сел началась только в 1951 году.
Стоимость строительства радиоузлов для колхозов выливалась в круглую сумму. Вопреки всем тяготам жизни 1950-е годы стали периодом активизации культурной жизни в районе. Активно строились клубы, развивалась художественная самодеятельность, благодаря чему культурная жизнь становилась по-настоящему массовой. Не обращая внимания на тяжелые трудовые будни и бытовые условия, люди сохраняли заряд жизнерадостности и оптимистичного отношения к окружающей действительности. По словам ветеранов, именно послевоенные годы, а также 1960-е годы были лучшими годами в истории района, в отношении людей к труду, к жизни и друг к другу.
Период 1960-80 гг. безусловно прошел под знаком освоения природных богатств севера Тюменской области. Стремительный рост нефтегазо-добывающей промышленности существенно изменил отраслевую структуру народного хозяйства Ханты-Мансийского округа. С открытием в 1964 году Шаимского месторождения в округе началась нефтяная эра.
Но, как известно, нефтяной бум 1960-80 годов обошел Ханты-Мансийский район стороной. Если до начала 1960-х годов Самаровский район был бесспорным лидером не только в сельском хозяйстве, но и в промышленности округа, то с этого времени он начал превращаться в индустриальную провинцию, поскольку на его территории в тот момент не было открыто ни одного серьезного нефтяного месторождения.
Только в 1980 году в Ханты-Мансийском районе было открыто крупное Приобское месторождение, положившее начало промышленному освоению кладовых природы на его территории. Качественные изменения в отраслевой структуре Ханты-Мансийского округа обусловили нарастающее отставание традиционных для него лесного и рыбного хозяйства на фоне стремительных темпов роста нефтегазового сектора.
Развитие добывающей промышленности увеличило внутреннее потребление продукции деревообрабатывающей и рыбной отраслей в рамках округа, определив, тем самым, Ханты-Мансийскому району в индустриальном отношении вспомогательную роль. На фоне серьезных колебаний численности населения округа за этот период по всем районам, Ханты-Мансийский район выглядит самым спокойным и консервативным, где жизнь текла своим размеренным чередом, не затронутая нефтяной лихорадкой.
Единственным объектом, напоминающим о бурном развитии нефтедобычи в округе, на территории района была Правдинская НГРЭ. Она была организована для проведения разведочных работ в Салымском нефтяном районе. Начальником ее был Ф.К. Салманов. Экспедиция располагалась вблизи деревни Горнофилинск, где в 1964 году было начато строительство поселка Горноправдинск, ставшего впоследствии крупнейшим населенным пунктом Ханты-Мансийского района.
Начало 1960-х годов было в районе довольно будничным. Партийными и советскими органами области и округа ставились задачи увеличения численности коров, осуществления комплексной механизации ферм, повышения производительности труда и снижения себестоимости сельскохозяйственной продукции. В леспромхозах рекомендовалось ускоренное внедрение малых комплексных бригад лесозаготовителей. Население Ханты-Мансийского округа в период 1960-80 гг. увеличилось более чем в 9 раз. Обеспечить продуктами питания такую быструю динамику населения могла только грамотная, взвешенная сельскохозяйственная политика области и округа.
Однако региональные органы власти не смогли провести в жизнь программы развития села. Большинство мер носило спонтанный характер, им не хватало комплексности и системности, глубины проработки организационно-экономического механизма функционирования сельскохозяйственного комплекса.
Это предопределило затухание хозяйственных процессов на селе к концу 1980-х годов, а в дальнейшем практически полный развал сельского хозяйства округа. Самаровский, он же Ханты-Мансийский район в этом отношении не стал исключением. Несмотря ни на какие последующие тенденции, 1960-70 годы можно с полным правом назвать периодом рассвета Ханты-Мансийского района, который наступил не благодаря «черному золоту» или «голубому топливу», а благодаря самоотверженному и честному труду его жителей. Ханты-Мансийский район долгие годы являлся крупнейшим в округе поставщиком пушнины, но на протяжении многих лет его природные богатства осваивались не в полной мере. Совершенно не велось добычи пушных зверей в отдаленных угодьях. Не вполне удовлетворительно использовались и другие дары природы: боровая дичь, ягоды, грибы, орех, заготовка которых ежегодно могла давать сотни тонн ценной продукции.
В 1962 году по решению Правительства СССР на территории района для планомерного, организованного освоения таежных богатств были созданы два госпромхоза - Цингалинский и Урманный. Их организация предусматривала резкий рост заготовок, быстрое продвижение в глубинные места района на новые богатейшие угодья. Однако в первые несколько лет своего существования оба госпромхоза не справлялись с возложенными на них задачами. Был провален план по пушнине, а ягоды, грибы, боровая дичь и орехи практически не заготавливались.
В итоге оба госпромхоза понесли неоправданно большие убытки, вследствие превышения уровня запланированной себестоимости продукции. В дополнение к этому, учет и отчетность госпромхозов находилась на крайне низком уровне, балансовая отчетность систематически имела расхождения с оперативными планами. В частности, по этим причинам Госбанком был поставлен вопрос о прекращении кредитования Урманного госпромхоза в 1964 году.
Стабильное развитие сельского хозяйства в 1960-1970 годы удивляет на фоне того, что природные факторы отнюдь этому не способствовали. Так, в 1966, 1969, 1970, 1979 годы Ханты-Мансийский район подвергался крупным наводнениям, когда фермы, поля и дома жителей оказывались посреди речного моря, а вода стояла почти до августа.
Однако это не помешало людям добиваться высоких хозяйственных результатов. Может быть потому, что это уже просто вошло в привычку. Одно из ведущих мест в промышленном развитии района в этот период занимала Ханты-Мансийская сплавконтора. В 1971 году в составе Ханты-Мансийской сплавной конторы произошли структурные изменения. Был ликвидирован Базьяновский рейд, как самостоятельный производственный участок, с передачей его хозяйства рейду Выкатной.
Вскоре Прииртышский рейд по причине постоянных затоплений был также ликвидирован (в 1976 году). В Прииртышском на тот момент было начато строительство шпалозавода, предполагалось также создание крупного деревообрабатывающего производства. Было завезено большое количество оборудования, цемента, материалов, но после ликвидации поселка все это было там брошено и размыто водами Иртыша.
В 1972 году в структуру сплавконторы входили сплавучастки: Урманный, Кедровский, Елизаровский, Сосновский, Пырьяховский; рейд Выкатное и эксплуатационно-ремонтный участок. Основную долю сплавляемого леса сплавконтора получала от Кондинского ЛПК (около 85%), а также от Сургутского и Нижневартовского ЛПХ. Поставка древесины осуществлялась далее вниз по Оби и вверх по Иртышу.
Согласно дальнейшим планам предполагалось создание огромного водохранилища в месте слияния Оби и Иртыша. В результате подобного проекта Ханты-Мансийский район мог просто исчезнуть, так как большая часть его территории оказалась бы под водой. Благо, что реализацию подобных начинаний затянули сначала научные дискуссии, затем финансовые трудности, а вскоре СССР прекратил свое существование и проект был заброшен. Однако не стоит забывать, что и сегодня этот проект окончательно не похоронен и есть «мудрые» политики в центре, которые предлагают нам вместо экспорта нефти заняться продажей воды в Среднюю Азию, в то время когда весь мир движется по пути развития высокотехнологичной наукоемкой экономики.
Период перестройки для севера Тюменской области оказался таким же болезненным, как и для большинства регионов страны. К началу 1990-х годов выяснилось, что Ханты-Мансийский район находится в социальном и экономическом кризисе: ведущие отрасли его экономики не развивались, технология производства оставалась на уровне 60-х годов, в инфраструктуре населенных пунктов существенно отстала социальная сфера.
Десять общеобразовательных школ, шесть клубов, восемь детских садов, 12 магазинов находились в ветхих малопригодных зданиях. Это неудивительно, ведь большая часть социальной сферы строилась в 1950-е годы и даже раньше. На протяжении многих лет основное внимание уделялось строительству объектов промышленного назначения в ущерб социальным объектам.
Принимаемые в 1970-80 гг. программы не были обеспечены денежными и материальными ресурсами и остались не выполненными. Среди них программа строительства жилья и объектов соцкультбыта, развития промышленности района. Вопросы перспективного развития, рационального природопользования, занятости населения по сути даже не ставились. Поэтому к концу советского периода истории район подошел с истощенным социально-экономическим багажом и ворохом нерешенных проблем.
Положение дел усугубила деструкция экономической системы страны в период начала перехода к рыночным отношениям. Экономическая нестабильность в народном хозяйстве в начале 1990-х годов все возрастала, а неподготовленность перехода к рыночной экономике, непредсказуемый рост цен, противоречивость принимаемых законодательных актов дестабилизировали ситуацию до предела.
В рыночной круговерти пострадали все отрасли народного хозяйства района, начиная от Правдинской НГРЭ и заканчивая сельским хозяйством. В государственном секторе сельского хозяйства с 1990 года начался откровенный развал. Наиболее остро стояли вопросы хранения, переработки и реализации сельхозпродукции (особенно картофеля). Эффективность хозяйствования на селе снижалась все более и более, до полного краха колхозно-совхозной системы.
На этом фоне активно создавались подсобные хозяйства, садово-огородные кооперативы, крестьянские хозяйства. В частном секторе наблюдался рост поголовья скота. Так, в 1990 году поголовье крупного рогатого скота увеличилось на 502, свиней - на 1092, овец - 536, лошадей - на 114 голов.
В этот период началась активная реорганизация государственных предприятий, в результате которой было полностью прекращено строительство объектов гражданского назначения. Значительная часть предприятий отказалась содержать бани, детские сады, дома культуры. Брать эти объекты на собственный баланс администрации района не позволяло финансовое положение: более 80% средств в доходную часть бюджета района поступало в виде субсидий и дотаций из администрации округа. К тому же не все запланированные средства поступали в бюджет, что обостряло финансовые проблемы района.
В общем-то, сложилась ситуация, характерная для многих регионов нашей страны: произведенная на селе продукция лежала на складах, пашня стала уходить в залежь, стали копиться долги в Пенсионный фонд, росли штрафные санкции, люди месяцами сидели без зарплаты. Вместо денег с ними расплачивались мясом, шкурами, овощами и пр.
Самое страшное, что из сельского хозяйства начали уходить квалифицированные кадры, некоторые вообще уехали из района. Потеря костяка специалистов и управленцев часто невосполнима, и ее просто невозможно решить в одночасье. Среди тех, кто добросовестно продолжал нести свою ношу, были: директор совхоза «Елизаровский» А.Г. Щербина, директор совхоза «Реполовский» В.К. Палецких, руководитель КХ «Белогорье» И. Остер.
Просто на глазах развалилась лесная отрасль в районе. В 1980-х годах заготавливалось и перерабатывалось до 650-700 тыс. кубометров леса, а в 1998 году объемы упали до 25 тыс. кубометров. На этом негативном фоне появлялись также планы по развитию народного хозяйства и совершенствованию производительных сил района.
Так, в середине 1990-х годов возник амбициозный проект по организации в Ханты-Мансийском районе нефтехимического производства. В районе Горноправдинска намечалось размещение завода по производству пластмасс. Это позволило бы занять не только население Горноправдинска, но и близлежащих поселков (Чембакчино, Цингалы, Бобровка и др.). Предполагалось, что на производстве будет применен замкнутый цикл водооборота, что экономично и экологично одновременно, а технологическое и аппаратурное исполнение будет на самом современном уровне.
Тем не менее, в этот период время для таких серьезных проектов в районе еще не настало. Сегодня создание такого капиталоемкого производства - затея очень рискованная даже в промышленно развитых регионах с разветвленной транспортной схемой и высокой плотностью населения.
Поэтому подобный проект вряд ли имел серьезные перспективы реализации. В 1990-е годы началось активное нефтяное освоение Ханты-Мансийского района. Месторождения Приобское, Каменное, Приразломное, Южно-Талинское входили в десятку самых крупных осваиваемых месторождений по округу. В районе работало пять экспедиций по поиску нефти и газа: Правдинская, Назымская, Красноленинская, Белорусская, Березовская. Нефтяники начинают принимать активное участие в социально-экономическом развитии района. На сегодняшний день Ханты-Мансийский район признается самым перспективным в округе в плане нефтедобычи. В других территориях резервы уже практически исчерпаны.
Запасы одного Приобского месторождения оцениваются в 2 млрд. тонн нефти. При его разработке применяются самые современные технологии, не нарушающие экологическую среду. Технология современного бурения позволяет исключить загрязнение природы, отходы производства перерабатываются, а освободившиеся территории рекультивируются. Следует отметить, что затраты на выполнение природоохранных мероприятий и защиту экологии составляют 15% от всего объема капиталовложений, направляемых на разработку месторождений.
Благодаря активизации деятельности нефтяных компаний в районе начала стабильно улучшаться ситуация в финансовой сфере. В 2001 году за счет собранных налогов Ханты-Мансийский район уже на 75% обеспечивал свое благополучие, а в 2002 году он должен был не только отказаться от окружных дотаций, но и дать дополнительно 600 млн. руб. в бюджеты всех уровней. Но произошла смена налогового законодательства и все деньги от недропользования пошли в федеральный бюджет.
Ущербность такого подхода заключается в том, что он не дает возможности оценить реальное состояние объектов социальной сферы, коммунального хозяйства, в целом экономики того или иного муниципального образования, и с учетом этого формировать бюджет на местах. Мало того, государство, забирая большую часть доходов в федеральный бюджет, часто не решает наболевшие социальные проблемы, которые относятся к его компетенции.
Например, противопаводковые мероприятия напрямую относятся к прерогативе государства, а конкретно к МЧС, но финансовая нагрузка лежит в основном на плечах района. В 2002 году избежать масштабного затопления населенных пунктов удалось благодаря строительству и ремонту водозащитных дамб в пп. Кирпичный, Белогорье, Троица, Луговской, Базьяны, Сибирский, Цингалы, Елизарово и др. Большинство социально-экономических проблем сегодня решается на местном уровне благодаря усилиям и систематической работе руководства администрации района, которой приходится в условиях ограниченности финансовых ресурсов решать бесчисленные проблемы, накопившиеся за реформенный период.
За последние годы в районе капитально отремонтирован ряд участковых больниц - в Кедровом, Урманном, Луговском, Кирзаводе, Горноправдинске. Переведен на газ Горноправдинск, Бобровский, а в ближайшие годы будут газифицированы все поселки по Иртышу. Появляются и новые дороги с твердым покрытием. Магистраль на Нягань свяжет с городом и между собой Луговской, Троицу, Белогорье, Ягурьях. В последние годы в районе активно выполняется программа перевода многих населенных пунктов с дизельного на государственное электроснабжение.
Это существенно повышает рентабельность производств на территории района, в особенности, лесоперерабатывающего комплекса. На реанимацию лесной отрасли администрацией района в последние годы были израсходованы десятки миллионов рублей. Это позволило в 2000 году заготовить уже 63 тыс. кубометров леса, а в 2001 - 128 тысяч. Возрождено некогда мощнейшее объединение «Хантымансийсклес», которое сегодня показывает самые впечатляющие темпы роста в экономической системе района. Администрация района участвует своей долей капитала в восстановлении рыбоперерабатывающей промышленности, создав вместе с администрацией города акционерное общество «Ханты-Мансийский рыбоконсервный комбинат», который несколько раз безуспешно пытались реанимировать.
Производство уже началось и есть надежда, что бывший флагман рыбной промышленности округа обретет второе рождение. За три последних года в районе сформировалась собственная холодильная база из более чем сорока вагонов-рефрижераторов, с емкостью каждого в пределах 50 тонн. Они обеспечивают потребности всех, кто желает заниматься рыбодобычей, в хранении продукции. Благо, что рыба в Ханты-Мансийском районе ловится по-прежнему хорошо. Программа возрождения сельского хозяйства в Ханты-Мансийском районе предусматривает капитальные вложения около 300 млн. руб., поэтому она должна стать общеокружной.
В этом вопросе необходим глубокий анализ перспектив сельхозпроизводства в условиях района, выбор приоритетных направлений деятельности. Очень важно учитывать богатый опыт хозяйствования, накопленный предыдущими руководителями колхозов и совхозов. В этих вопросах администрация Ханты-Мансийского района уже имеет серьезные наработки. Нефтяные деньги для района - это только катализатор, инструмент для возрождения традиционных производств и промыслов. И это справедливо, поскольку лес, рыба, продукция сельского хозяйства, дикоросы, пушнина - ресурсы возобновляемые и будут нужны всегда, а значит - будут рабочие места и доходы населения.
|
