Общий поиск
Наименование
Описание
Персона
 
 
 
География
 
 
 
Рубрика
 
 
 
Статьи / А.В. Бауло. Об использовании материалов В.Ф.Зуева в документе конца XVIII в.
Рубрикатор / Традиционная культура/Исследования/Обские угры

А.В. Бауло. Об использовании материалов В.Ф.Зуева в документе конца XVIII в.

А.В. Бауло. Об использовании материалов В.Ф.Зуева в документе конца XVIII в.

Опубликовано в: Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Материалы годовой сессии ИАЭТ СО РАН. - Новосибирск, 2003. - Т. 9

История и культура северных хантов еще не стали предметом обобщающей монографической работы. При ее создании любой исследователь будет вынужден дать краткий обзор сведений, которые были собраны до него. Известно, что авторы конца XVIII – середины XIX вв. нередко вставляли в свои работы сообщения предшественников или учеников, не указывая на источник. Так, например, сведения о религиозно-обрядовой практике хантов, опубликованные Фр. Белявским (1833), Н.А. Абрамовым (1857), М.А. Кастреном (1860) и др., частично заимствованы ими из работ П.С. Палласа (1788), В. Шаврова (1822), а также включают в себя ряд материалов Г. Новицкого (1715 г.) и В.Ф. Зуева (1771 г.).

Данная статья написана с единственной целью – указать на вторичный характер одного опубликованного источника.

В 1947 г. в журнале "Советская этнография" профессором А.И. Андреевым были изданы три документа конца XVIII в. Краткая их история такова. В 1782 г. Кабинет императрицы Екатерины II затребовал с мест сведения по разным вопросам, касающимся ясачного населения Сибири. "Описания" Туруханской и Березовской округ спустя почти полтора века были обнаружены А.И. Андреевым в одном из сборников смешанного содержания, которые хранились в Воронцовском собрании Ленинградского отделения Института истории АН СССР. Они являются копиями, приготовленными для печатания в 1789 г., которое по каким-то причинам не состоялось [Андреев, 1947, с. 84 - 103].

Опубликованные три документа не равнозначны: первые два из них - "Описание о жизни… в Туруханской округе…" и "Вопросы о ясачных… иноверцах Березовской округи" – написаны по одной схеме в виде ответов на 38 вопросов; оба документа подписаны местными капитанами-исправниками и относятся к 1782 г. Третий документ "В какой области какой обитает народ, просвещен крещением или в язычестве пребывающей, какие сей последний имеет предания в разсуждении своей древности, нравов, обычаев, богослужения и житейских обрядов, и не можно ль зделать оному список, разделяя оных на разные происхождения?" состоит из ответов на 18 неназванных вопросов и, по мнению А.И. Андреева, относится к 1784 г. Данный документ автором не подписан, а текст последнего абзаца А.И. Андреев относил к перу его издателя [Там же, с. 103].

Откуда почерпнута информация на первые 15 вопросов этого документа, сказать затрудняюсь, однако отчетливо видно, что пять сюжетов по вопросам 16-18 автор 1784 г. заимствовал у В.Ф. Зуева. Будущий академик побывал в Березовской округе в 1771 г. еще молодым студентом и передал свои материалы в два адреса – П.С. Палласу (руководителю экспедиции), который включил их в свою работу [Паллас, 1788], и в Академию наук, в архиве которой они пролежали до публикации 1947 г. [Зуев, 1947]. Ниже приводится таблица, в левом столбике которой дается отрывок из сочинения неизвестного автора 1784 г. по публикации А.И. Андреева; в правом столбике – отрывок из сочинения В.Ф. Зуева.
Андреев, 1947

1. При жертвоприношении употребляют следующий чин: они приносят иногда живые рыбы и пред божишком кладут на земли, и потом, сваря, сами съядят, а ему токмо жиром помажут губы или дадут ему какую завеску новую, которым его обвернут.
Другие приводят оленей и оного зверя, приведши живаго, пред божишка свяжут ему ноги, жрец же крычит во всю голову, объявя желание жертву приносящаго. А многие поют. Между тем один, взявши лук, натянет стрелу и держит противо зверя, доколе жрец даст знать ударом в голову того скота, а третей рогатиною ударит в брюхо; и как убьют, то, взявши за хвост, обтащат, три раза около болвана, кровь и серца оного выжнут во особливой сосуд и оною покропляют их шелаши, остатками ж бошку оному помажут губы; кожу оного зверя з головою, ногами и хвостом для украшения повесят на дерево, и мясо, сваря, едят с великою радостию и непрестанным пением скверных песен.
Напоследок паки жиром губы божишку оному помажут. А что не съедят, то возмут домой и раздают по часточке своим приятелям и подчивают жен, от которого иногда и домашней божишка рот салом помазать и лучит. А по окончании обеда махают палками по воздуху и крычат во всю голову, которым они духу оного божишка провожают и ему благодарят, что он сподобил их приитти к ним на обед [с. 101 - 102].
2. Естли убьют медведя, то, сняв кожу, повесят подле божишка на высоком дереве, и оному медведю творят великое почтение, принося разные извинении и выговорки, что они в убивстве его невинны: они железо, которым убит, не ковали, но стрелу оперили, и не их, но чужих птиц оныя перья, которыя в стреле так быстрое летение приключили, но токмо просят о прощении, что он, стрелу вытенув, пустил; сие извинение делают от боязни, ибо верят, что душа медведя оного может им вред учинить, естли заблаговременно с нею не помирится [с. 102].
3. Когда они должны пред воеводою присягу государю учинить, то их введут в приказ, и положат пред ними медведной топор, и дают каждому кусок хлеба с ножа съесть, и притом обещаются тако: если я моему государю до конца жизни моей верен не буду, но волею отступлю и верность нарушу, надлежащаго есака не заплачу, сам куда уйду, или иным образом винна себя учиню, то да растерзает меня сей медведь и сим хлебом, которой ем, да подавлюся, и чтоб мне сей топор голову отсек, а ножем зарезатца [с. 102].
4. Естли же между ими учинится распря, то выбирают посредников; и буде оного по их обоих сказанию решить нельзя, то велит одному из них учинить следующую присягу: перво присягающаго поведут к божишку и от неправой клятвы увещевают, представляя ему страшные примеры, потом дадут ему нож, которым он божишку нос обрежет, и топор, которым его порубит, говоря: естли я в сем споре неправо кленуся, то хощу равномерно нос мой потерять и топором изрублен быть, и чтоб меня медведь в лесу съел, и всякое б бесчастие на меня пришло [с. 102].
5. Оные волхнования: отправляют они тако: волхв или шаман, связався, броситца на землю и, применяя свою рожу, ожидает пришествия диавола, которой якобы о предбудущих вещах на вопросы ему отвещает и якобы ему место покажет, где наилутчей лов звери ему быть имеют, тако ж и в делах вражды некоторые к помощи способы научает.
Между тем требующия отповеди стоят с непрестанным криком, звоном в котлы, доски и протчим шумом около его, доколе синей туман или дым над ним явится и обстоящих разгонит, а шемана, подымая, мечет, чрез что он более часа бес памети и чувства бывает, а очнувся, вопрошающим отповеди вымысля.
Чрез сие всякой благоразсудный человек может знать, что сущей обман, и что оные плуты шаманы для бездельного приобретения сами себя ломают и мечутся так, что ослабеют и в беспаметство приходят. Но чтоб дьявол мог ему что либо предбудущее сказать, того никто, не токмо яко закону христианскому, но чистому разуму противное верить и за истинну поставлять не может. Токмо то подлинно, что оные шаманы, как хитрые и дагадливые люди, и во обстоятельстве дела о многом догадаться и некоторые следствия предсказать могут, но опасаясь, чтоб они во лжецах не остались, всегда ответы свои так сказывают, что из них надобно догадываться, и естли что не точно зделается, то они свои слова иначе и толкуют, и оных бедных людей верить заставляют:[с. 102 - 103].

Зуев, 1947
1. При жертвоприношении употребляют оне все, что им мило, то своему болвану и посвящают, иногда живые рыбы приносят и, положа пред мнимым своим богом на землю, кланяются: и просят о неоставлении, а потом, тут же сваря, сами съедят, а ему жиром помажут губы, либо дадут ему в подарок какую-нибудь новую завеску, коею его обернут.
Другие приводят оленей и, поставя живого пред болвана, свяжут ему ноги. Тогда жрец или шаман кричит во всю голову, объявляя желание жертву приносящего, а прочие поют. Между тем, один, зашед наперед, натянув лук со стрелою, держит напротив зверя до тех пор, пока жрец не даст ему знать ударом палкою в голову того зверя, а третей рогатиной уткнет в брюхо, и когда убьют, то, взявши за хвост, обтащат три раза около того болвана, коему олень в жертву приносится. После того, выжав кровь из оленьего сердца в особливую посуду, покропляют свои шалаши, а остатками мажут губы своему болвану. Кожу оного зверя с головою, ногами и хвостом для украшения повесят на дерево, подле божка стоящее, а мясо, тут же сваря, съедят с великою радостью и непрестанным пением дьявольских песен.
Напоследок опять от вареного кушанья жиром болвановы губы помажут, а что не съедят, то возьмут домой и раздают по часточке своим приятелям и потчивают жен, от коего жертвоприношения иногда и домашней болван остальным жиром губы свои улучит помазать. По окончании обеда все начнут махать палками и кричать во все горло, что кому на ум взошло, а сие значит провожание того божишка, где и кланяются ему вслед и благодарят, что благоволит к им на обед пожаловать [с. 47 - 48].
2. Ежели убьют они медведя, то бывает опять особливое действие; перво, сняв с его кожу, повесят подле болвана - мнимого своего бога - на высоком дереве, творят ей великое почтение, просят прощения в убийстве, принося извинение и разные выговоры, что они в том не виноваты, ибо-де железо, коим ты убит, мы не ковали, но стрелу оперили, и не их, а чужих птиц перье, которое в стреле так быстрое летение причинило, а просим прощение в том только, что стрелу, натянув, пустили. Понеже боятся, думая, что душа оного медведя им великий вред учинит, ежели с ею заблаговременно не помирятся [с. 49].
3. Когда они пред воеводою государю должны учинить присягу, то сведут их в одно место, а за множеством делят их на разные круги, положат пред ими топор, коим рубили медведя, и дают каждому с ножа съесть кусок хлеба и притом должны говорить сими словами: Естьли я моему государю до конца жизни моей верен не буду, но волею отступлю и верность нарушу, надлежащего ясака не заплачу, сам куда уйду или иным образом винно себя учиню, то да растерзает меня сей медведь, сим хлебом, которой ем, да подавлюся и чтоб мне сей топор голову отсек, а ножем мне бы зарезаться [с. 50 - 51].
4. Естьли же между ими сделается какая ссора, то выбирают посредственников и, буде по сказкам обоих еще решить нельзя, то велят одному из их учинить следующую присягу: перво поведут его к божку и от неправой клятвы увещевают, представляя ему страшные примеры, потом дадут нож, коим он болвану нос отрезать, и топор, коим он божка порубить должен, говоря: Естьли я в сем споре неправо кляняся, то хочу равномерно нос мой потерять и топором изрублен быть, и чтоб меня медведь съел в лесу, и всяко бы бессчастие на меня пришло [с. 51].
5. волхвования отправляют таким образом: ворожей или волхв связавшись бросается на землю и делает разные своей харей чудобразия, ломается и, при великом в чуму огне, коверкается с плачевным разговором и ожидает пришествия дьявола, которой будто бы на вопросы от его ответствует о предбудущем и будто показывает ему место, где лучшей зверей промысел будет, также и во враждебных делах подает способы к избежанию напастей, а между тем ожидающие нетерпеливо ответов стоят с непрестанным криком, стуком в котлы и в доски и прочим шумом около его, до тех пор, пока над им синий туман или дым явится и обстоящих разгонит: а шаман, подымаясь, то и дело бросается во все стороны будто угорелой, через что они больше часа без памяти и без чувства бывают, а очнувшись, вопрошающим держат хитрые ответы: но сие всякой благоразумной человек рассудить может, что сущей обман и самое заблуждение и что оные плуты шаманы для бездельного приобретения сами себя ломают и мечутся так, что после ослабеет и приходит в беспамятство, но чтобы дьявол мог ему что-нибудь сказать о предбудущем, не токмо закону христианскому, но и разуму человеческому противно, так никто не токмо верит, да и за истину поставлять не может; только то подлинно, что оные шаманы, как хитрые и догадливые люди и в обстоятельствах дела о многом догадаться и некоторые следствия предсказать могут однеми только догадками, но опасаясь, чтоб оне в вралях не остались, то ответы свои сказывают так, что из их надобно только заключать, а естьли что не точно сделается, то они свои слова толкуют в иную сторону и бедных людей верить заставляют [с. 45 - 46].

Таким образом, очевидно, что аноним в 1784 г. заимствовал у В.Ф. Зуева, по крайней мере, пять сюжетов: о жертвоприношении оленя, почитании медведя, присяге перед воеводой, клятве при распрях и шаманском сеансе. Приведенное выше мнение А.И. Андреева о том, что последний абзац, начинающийся со слов "Чрез сие всякой благоразсудный человек…", написан издателем, неверно, это продолжение текста из сочинения В.Ф. Зуева.

Остаются еще два вопроса по поводу этой публикации: кто автор и из какого источника взяты материалы В.Ф. Зуева. По первому вопросу можно высказать предположение о том, что этим автором мог являться сам В.Ф. Зуев, со временем частично подправивший путевые заметки в более "цивилизованную" сторону (к примеру, заменив "болвана" "божишком" и убрав наиболее "грубые" и не подобающие адъюнкту Академии выражения, типа: "…разные своей харей чудобразия…" или "…коверкается с плачевным разговором"). Если же автором заметок 1784 г. был не В.Ф. Зуев, то он мог воспользоваться текстом П.С. Палласа, опубликованном на немецком языке [Pallas, 1773], либо был знаком с материалами самого Зуева, находившимися в архиве Академии наук.

В любом случае, третий документ в публикации А.И. Андреева в пунктах 16 - 18 не может считаться оригинальным, поскольку написан на основе более ранних материалов В.Ф. Зуева.
Список использованной литературы:

1. Андреев А.И. “Описание о жизни и упражнении обитающих в Туруханской и Березовской округах разного рода ясачных иноверцах” // СЭ. - 1947. - № 1. - С. 84 - 103.
2. Зуев В.Ф. Описание живущих в Сибирской губернии в Березовском уезде иноверческих остяков и самоедов // ТИЭ., н.с. - 1947. - Т. 5. - 96 с.
3. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. - 1788. - Ч. 3, 1 пол. - 624 с.
4. Pallas P.S. Reise durch Verschiedene Provinzen des Russischen Reichs in den Jahren 1768-73. - St.-Pet., 1773. – Bd. 3.

«Синий туман, голубоватый дым» (или необходимое дополнение автора от 5.03.2009 г.)

Спустя пять лет после публикации статьи мне приходится к ней вернуться.

Следует признать, что Н.А. Миненко первой указала на то, что «Вопросы о ясачных… иноверцах Березовской округи» представляют «местами прямую копию работы В. Зуева». По ее мнению, составители документа в Петербурге «использовали сведения академического архива, где хранились и работы В. Зуева, и ответные рапорты воеводских канцелярий на анкеты Татищева» [1975, с. 26–29].

Сегодня эти выводы можно расширить.

Недавно на компакт-диске вышел перевод книги И.Б. Мюллера «Нравы и обычаи остяков»[1]. Она была издана на немецком языке в 1720 г. в Берлине, на французском в 1725 г. в Амстердаме и имела в XVIII веке общеевропейскую известность. Большинство исследователей согласны в том, что труд И.Б. Мюллера, немца, капитана драгун шведской службы, оказавшегося в русском плену в Сибири, основан на рукописи сочинения Г. Новицкого «Краткое описание о народе остяцком», подготовленной в 1715 г. и пролежавшей в архиве Тобольского кафедрального собора до издания в 1884 г.

Публикации Мюллера и Новицкого позволяют увидеть, что и Зуев не является полностью самостоятельным автором; ряд красочных описаний обрядов остяков он заимствовал из изданной работы Мюллера. Это видно из приведенной ниже таблицы (ссылки на сюжеты Мюллера даны по электронному изданию без указания на страницы оригинала; разбивка текста произведена для удобства сравнения):

Зуев, 1947
1. При жертвоприношении… своему болвану… иногда живые рыбы приносят и, положа пред… богом на землю, кланяются…, а потом, тут же сваря, сами съедят, а ему жиром помажут губы, либо дадут… в подарок… новую завеску, коею его обернут.
Другие приводят оленей и, поставя живого пред болвана, свяжут ему ноги. Тогда жрец или шаман кричит во всю голову, объявляя желание жертву приносящего, а прочие поют. Между тем, один, зашед наперед, натянув лук со стрелою, держит напротив зверя до тех пор, пока жрец не даст ему знать ударом палкою в голову того зверя, а третей рогатиной уткнет в брюхо, и когда убьют, то, взявши за хвост, обтащат три раза около… болвана... После того, выжав кровь из оленьего сердца в особливую посуду, покропляют свои шалаши, а остатками мажут губы… болвану. Кожу оного зверя с головою, ногами и хвостом для украшения повесят на дерево, подле божка стоящее, а мясо, тут же сваря, съедят с великою радостью и непрестанным пением дьявольских песен.
Напоследок опять от вареного кушанья жиром болвановы губы помажут, а что не съедят, то возьмут домой и раздают… приятелям и потчивают жен, от коего жертвоприношения иногда и домашней болван… жиром губы свои улучит помазать.
По окончании обеда все начнут махать палками и кричать во все горло, что кому на ум взошло, а сне значит провожание того божишка, где и кланяются ему вслед и благодарят, что благоволит к им на обед пожаловать [с. 47–48].
2. Ежели убьют они медведя, то бывает опять особливое действие; перво, сняв с его кожу, повесят подле болвана… на высоком дереве, творят ей великое почтение, просят прощения в убийстве, принося извинение и разные выговоры, что они в том не виноваты, ибо-де железо, коим ты убит, мы не ковали, но стрелу оперили, и не их, а чужих птиц перье, которое в стреле так быстрое летение причинило, а просим прощение в том, что стрелу, натянув, пустили. Понеже боятся, думая, что душа оного медведя им великий вред учинит, ежели с ею заблаговременно не помирятся [с. 49].
3. Когда они пред воеводою государю должны учинить присягу, то сведут их в одно место, а за множеством делят их на разные круги, положат пред ими топор, коим рубили медведя, и дают каждому с ножа съесть кусок хлеба и притом должны говорить сими словами: Естьли я моему государю до конца жизни моей верен не буду, но волею отступлю и верность нарушу, надлежащего ясака не заплачу, сам куда уйду или иным образом винно себя учиню, то да растерзает меня сей медведь, сим хлебом, которой ем, да подавлюся и чтоб мне сей топор голову отсек, а ножем мне бы зарезаться [с. 50–51].
4. Естьли же между ими сделается… ссора, то выбирают посредственников и, буде по сказкам обоих еще решить нельзя, то велят одному из их учинить… присягу: перво поведут его к божку и от неправой клятвы увещевают, представляя ему страшные примеры, потом дадут нож, коим он болвану нос отрезать, и топор, коим он божка порубить должен, говоря: Естьли я в сем споре неправо кляняся, то хочу равномерно нос мой потерять и топором изрублен быть, и чтоб меня медведь съел в лесу, и всяко бы бессчастие на меня пришло [с. 51].
5. … ворожей или волхв связавшись бросается на землю и делает разные своей харей чудобразия, ломается и, при великом в чуму огне, коверкается с плачевным разговором и ожидает пришествия дьявола, которой будто бы на вопросы его ответствует о предбудущем и будто показывает ему место, где лучшей зверей промысел будет, также и во враждебных делах подает способы к избежанию напастей, а между тем ожидающие нетерпеливо ответов стоят с непрестанным криком, стуком в котлы и в доски и прочим шумом около его, до тех пор, пока над им синий туман или дым явится и обстоящих разгонит…, а шаман, подымаясь, бросается во все стороны будто угорелой, через что они больше часа без памяти и без чувства бывают, а очнувшись, вопрошающим держат хитрые ответы…

Мюллер, 1725
1. Некоторые из них предлагают идолу живую рыбу, которую кладут перед ним, и, после того как они оставляют ее там на некоторое время, они приготовляют ее и съедают и жиром от нее натирают уста идола. Другие же подносят ему одеяния, которые навешивают на него.
Есть и такие, кто приносит в жертву оленей... Они притягивают… к идолу животное, связывают ему ноги, и жрец произносит громким голосом… требования просителей. В это время один из них беспрерывно пускает стрелы из лука в жертву. Как только жрец прекращает кричать, животному наносится удар по голове, жрец пускает свою стрелу и другой пронзает его неким видом вертела в брюхо, чем достигается умерщвление. Затем они берут его за хвост и три раза проволакивают перед идолом. Они собирают кровь в чашу… Ею окропляют… свои хижины, выпивают ее часть и остатком мажут рот идола. Потом… шкуру, голову, ноги и хвост и развешивают на дереве как некие ценные предметы. Мясо они варят и едят с великой радостью, распевая во время всей трапезы всевозможные песни неприличного содержания.
Затем снова смазывают голову идола жиром и уносят с собой то, что не могут съесть, чтобы угостить соседей и попотчевать жен… Иногда даже их личный идол получает свою долю, и они также натирают ему рот.
Когда обряд завершен, они снова начинают кричать, но более благозвучно и колотить палками, стремясь оказать честь духу идола, витающему, как они полагают, в воздухе после того, как помог при их празднестве, и желая возблагодарить его за принятое приглашение.
2. Когда они убивают медведя, с него снимается шкура и вешается возле идола на высоком дереве, вблизи которого они воздают зверю великие почести, просят у него прощения, строя много притворных выражений, плача по поводу постигшей его гибели. Они представляют ему все таким образом, что на деле они не те, кто над ним это совершил, поскольку они не умеют ковать железо, чтобы его поразить, а перо… стрелы, происходит от иноземной птицы, и что они лишь сотворили оплошность. Тем не менее они просят у него очень покорно прощения.
3. Когда они приносят присягу на верность своему государю при помощи его воевод, их ведут на двор, где находится шкура медведя, разостланная на земле, с секирой и куском хлеба под ножом… Прежде чем есть хлеб, они произносят следующие слова: В случае, если не останусь всю жизнь верным моему государю, и если я восстану против него по собственному почину…, и если я пренебрегу обязательствами, которые ему принадлежат, или же я оскорблю его…, пусть этот медведь разорвет меня посреди леса, этим куском хлеба… я подавлюсь, этот нож принесет мне смерть, этот топор отсечет мне голову.
4. Когда между ними происходят… распри, обе стороны избирают третейских судей…, судьи предлагают одной из сторон дать клятву… Сообщается, что нужно судить перед идолом… Ему дается нож, которым он срезает кусок с носа идола, и топор, которым он ударяет по идолу, произнося такие слова: Если я дам ложную клятву, пусть меня по справедливости расчленят на части, пусть этот нож отрежет мне нос, а этот топор раскромсает меня на куски…, пусть медведь меня загрызет в лесах и все виды несчастий меня постигнут.
5. Жрец связывает себя, потом бросается на землю и катается по ней, строя ужасные ужимки и кривляясь до тех пор, пока не почувствует в себе присутствие духа до такой степени, чтобы ответить на вопросы, которые были заданы идолу, касающиеся обычно будущего, мест, пригодных для успешной охоты, или разрешения спорных дел.
Те, кто пришел к вещуну спросить совета, присутствуют…, издавая без перерыва вздохи и стоны и ударяя в таз или другую посудину, пригодную производить шум, до того как они увидят голубоватый дым, являющийся… духом пророчества, который распространяется среди присутствующих, захватывает колдуна и вызывает у него судороги, в которых он колотится и бьется на протяжении часа или несколько дольше. После этого он понемногу приходит в чувство и говорит скороговоркой своим почитателям некий вздор, который он (насколько это возможно) сближает с их вопросом.


Дневники и отчеты о поездке В.Ф. Зуева к «Ледовитому океану» не сохранились, его «Описание» являлось сочинением [Зуев, 1947, с. 5, 14, 16], а не публикацией путевых заметок, поэтому он вставил туда и скрытые цитаты из И.Б. Мюллера. Конечно, В.Ф. Зуев, проезжая Тобольск, мог ознакомиться и с рукописью Г. Новицкого, но, полагаю, цитирует он Мюллера.

Дело в том, что у Новицкого в описании некоторых обрядов есть детали, которые у Зуева и Мюллера отсутствуют: например, первый упоминает про толмача при присяге; у Новицкого волхование происходит «в темной хижине» (известный обряд турман-кол, описанный позже А. Каннисто, В.Н. Чернецовым [Kannisto, 1958, S. 426–428; Источники…, 1987, с. 42–43] и др., волхва связывают, а у Зуева и Мюллера он связывается сам (что по сути неточно). Ну и, конечно, замечательная деталь у «малороссиянина» Г. Новицкого при описании извинения остяков перед шкурой медведя о том, что именно «Русак укова железо»[2].

Зуев старался добавить к цитатам Мюллера и собственные наблюдения, например, такое: «Когда они пред воеводою государю должны учинить присягу, то сведут их в одно место, а за множеством делят их на разные круги». Другое дополнение («кожу оного зверя с головою, ногами и хвостом для украшения повесят на дерево») – увы, понято им было неправильно: шкуру жертвенного оленя до сих пор стараются повесить на дерево или максимально высоко поднять на колья не для украшения, а для того, чтобы жертва была ближе к небесным богам.

Таким образом, автор «Вопросов о ясачных… иноверцах Березовской округи» воспользовался рядом положений из рукописи В.Ф. Зуева (добавим, что было взято, кроме указанных в первой статье пяти сюжетов, еще два: об изготовлении временного вместилища души умершего и о татуировках); эти же положения были заимствованы Зуевым из книги И.Б. Мюллера; Мюллер в свою очередь основывался на рукописи Г. Новицкого.

В итоге проблема далеко не в том, кто у кого переписал те или иные сведения. Важно другое:

1. Приведенные отрывки из В.Ф. Зуева, которые было принято датировать временем его поездки в Обдорск в 1771 г., могут быть отнесены к 1712–1715 гг. Если учесть, что, например, жертвоприношение оленя и описание шаманского сеанса еще раз воспроизведено Ф. Белявским [Белявский, 1833, с. 108–109][3], то получается, что количество достоверных источников по шаманизму (и шире – религиозно-обрядовой практике остяков) последней четверти XVIII в.– первой трети XIX в., имеющихся в распоряжении исследователей, уменьшается.

2. Эти же отрывки из В.Ф. Зуева, видимо, не относятся к обдорским остякам, скорее, материалы Г. Новицкого получены в более южных районах: от места слияния Оби и Иртыша до Березова, а также у кондинских вогулов.
Библиография:

1. Бойко В.А. Хантыйское шаманство в русской этнографической литературе XIX в. // Народы Сибири: история и культура. – Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1997. – С. 11–21.
2. Источники по этнографии Западной Сибири. – Томск: Изд-во Том. гос. ун-та, 1987. – 280 с.
3. Краткое описание о народе остяцком, сочиненное Григорием Новицким в 1715 году / Издал Л. Майков. – Памятники древней письменности и искусства. – Спб: Тип. В.С. Балашева, 1884. – Т. 53. – 122 с.
4. Миненко Н.А. Северо-Западная Сибирь в XVIII–пер. пол. XIX вв. – Новосибирск: Наука, 1975. – 308 с.
5. Kannisto A. Materialien zur Mythologie der Wogulen // MSFOu. – Helsinki, 1958. – Vol. 113. – 444 S.


[1] Мюллер И.Б. Нравы и обычаи остяков [Электронный ресурс] / И. Б. Мюллер; Адм. Губернатора ХМАО. – Ханты-Мансийск: Фонд памяти светлейш. князя А.Д. Меншикова, 2003. - 1 электрон опт. диск (CD-ROM): илл.

[2] Если не ошибаюсь, у Л.К. Чуковской в «Записках об А. Ахматовой» поэтесса обращает внимание на хрестоматийно известную сцену из «Мертвых душ» другого «малороссиянина» Н.В. Гоголя. По мнению Ахматовой, о том, «доедет ли то колесо до Москвы или не доедет» далеко не случайно рассуждают именно «два русские мужика».

[3] На использовании Белявским при описании остяцкого шаманства скрытых цитат из Мюллера обратил внимание В.А. Бойко [1997, с. 14].

Бауло А. В. Об использовании материалов В.Ф.Зуева в документе конца XVIII в.
Опубликовано в кн.: Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Материалы годовой сессии ИАЭТ СО РАН. Новосибирск, 2003. Т. 9
Источники
Ямальская археологическая экспедиция
Страница источника
Персоны
Абрамов Николай Алексеевич
Андреев А. И.
Бауло А.В.
Белявский Ф.
Екатерина II, императрица
Зуев В. Ф.
Кастрен Маттиас Александр
Миненко Н. А.
Мюллер И.Б.
Новицкий Г.
Паллас Пётр Симон
Чернецов В. Н.
Шавров В. Н.
География
Исторические топонимы/Березово
Топографические ориентиры/Иртыш р.
Топографические ориентиры/Обь р.
Сопредельные территории/Тюменская обл./Тобольск г.