Прозвища, особый тип имен (антропонимов) в русской народной традиции. В отличие от антропонимов, имеющих официальный статус и зафиксированных в церковных или государственных документах, П. складываются как бы стихийно, по законам речевого и социокультурного обихода. Подобное происхождение, как и особый тип бытования, сближают П. с малыми жанрами фольклора. В народной среде прозвища имеют несколько функций. Во-первых, они заключают в себе социальную и культурную репутацию их носителей; в народной среде П. часто называются «уличными именами». Во-вторых, П. (в значительной своей части) — важнейший элемент народной смеховой культуры и игрового речевого поведения. В-третьих, П. порождают широко распространенный тип бытовых рассказов, объясняющих их происхождение. Жанровый диапазон подобных рассказов достаточно широк — от анекдота до генеалогического предания. В русской традиционной культуре П. бытовали повсеместно и были обязательны фактически для каждого человека, что обуславливалось происхождением П. от так называемых «некалендарных» имен. В Древней Руси каждый человек носил (в том числе и по документам) два имени: данное в крещении («календарное») и «некалендарное», даваемое в семье и восходящее к дохристианской традиции имянаречения. Самый распространенный тип П. — личное П., «уличное имя» конкретного человека. Например, в Сургуте в 1920—1930-е гг. бытовали следующие прозвища: «Хабур-маляр», «Коровья кадриль», «Проша-Клин», «Сырок», «Зуй», «Таракан», «Иркалка» и т. д. Личные П. могли переходить в фамильные, превращаясь в так называемые «уличные фамилии». Так, за кем-то из предков сургутского рода Кондаковых закрепилось П. «Петух»; семью Кондаковых называли «Петушковскими». «Уличные фамилии» могут рассматриваться как П., хотя они могли образовываться не только от собственно П. («уличных имен»), но и от «календарных» имен: «Акулинские», «Марушинские», «Тихоновские», «Сергеевские» и др. (Сургут). Для посадской (городской) традиции было характерно бытование личных П. («уличных имен») в грамматической форме фамилий: так, один из предков сургутского старожильческого рода Кузнецовых имел П. «Гусевский», данное ему, по народному мнению, за переваливающуюся походку. К П. примыкают присловья, коллективные прозвища жителей какой-либо местности. Довольно неплохо выявлены присловья южных уездов Тобольской губернии, хотя пока еще не получили должного исследовательского осмысления. Присловья на территории Тобольского Севера — «белое пятно» для науки. Редкие и случайные сведения позволяют говорить, что традиция существовала. Так, по описаниям молодежных потасовок во время престольного праздника в с. Цингалы известно, что жителей с. Филинского дразнили «чернопятыми», а в отношении к жителям д. Чембакчина обыгрывалось ее другое название «Вошкина»: «Вошку я сразу к ногтю». Системное изучение П. во всех их разновидностях позволит внести ясность в решение целого ряда этнографических и историко-культурных проблем в изучении Тобольского Севера.
Лит.: Захаров Иван. На волнах моей памяти // Захаров Иван. Моя земля. — Сургут, 1999; Зеленин Д. К. Великорусские народные присловья как материал этнографии // Зеленин Д. К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре. 1901—1913. — М., 1994.
О. Р. Николаев.
|
