Леший, в русской народной традиции демонологический персонаж, лесной дух, «хозяин» леса (см.: Демонология). В традиционной культуре русских старожилов Тобольского Севера представления о Л. складывались на основе общерусской традиции, трансформировавшейся под влиянием локальных условий, а также испытавшей воздействие верований традиционных коренных народов Югории. Жизненная актуальность представлений о Л. поддерживалась спецификой хозяйственной деятельности — развитостью лесных промыслов. Л. подвластно все пространство леса; основное место пребывания — лесные болота (ср. с общерусскими представлениями о болоте как «нечистом» месте). Основной способ действия Л. — он «водит» и «кружает» человека. Согласно общераспространенным поверьям, люди блуждают и теряются в лесу «не своей волей»: их заставляет «блудить» нечистая сила. Обычно Л. невидим, но его настоящий вид таков: это страшный, огромного роста (выше леса) человек в белом одеянии. Л. может принимать вид собаки или зайца. Если эти животные пересекают путнику дорогу, то это может быть Л.; опасность, что он «скрадет дорогу» (человек потеряет путь и заблудится) очень велика. По некоторым данным, у Л. есть и жена — «лешиха», ее отличительный признак — длинные волосы, более отчетливые сведения пока отсутствуют в науке. Основной способ противодействия Л. — так называемая «воскресная» молитва. По сургутскому обычаю, если человек заблудился, обязательно надо остановиться и сотворить молитву «Да воскреснет Бог…». После произнесения этой молитвы Л. громко хохоча и хлопая в «ладушки», удалится, а путник вскоре найдет дорогу. В целях оберега от Л. в лес ходили обычно «табунами» (большими компаниями); перед входом в лес совершались специальные охранительные обряды с чтением молитв (см.: Собирательства субкультура). Один из распространенных мотивов быличек о Л.: Л. может «водить», принимая вид обыкновенного человека, обычно — близкого приятеля, который предлагает вывести из лесу. Когда «заведенный» понимает, кто на самом деле рядом с ним и произносит «воскресную» молитву, Л. приобретает свой истинный облик, с шумом и хохотом удаляется. Часто в этих случаях Л. хвастается: «Русского обманул, с русским шел и русского провел» (Сургут). Существовали в традиции способы сделать невидимого Л. видимым. Когда лошадь в лесу станет без причины бросаться в стороны, значит поперек дороги стоит леший. Если посмотреть вперед сквозь дугу между ушей лошади, леший сразу примет свой настоящий вид и с шумом удалится с дороги. По сургутским поверьям, леший не любит «матерских» слов: когда слышит в лесу ругань, прибегает из болот, чтобы «водить» и «кружать» того, кто их произносит. Лешему также бывает тяжело, когда по покойнику служат «сорокоустью» (сорокоуст). На представления о Л., очевидно, оказала влияние угорская традиция, прежде всего представления и рассказы о менках. Для местностей со смешанным русско-угорским населением (Приртышье, р. Конда) характерен своеобразный симбиоз представлений о лесных духах, отразившийся и в своего рода «двуязычной» повествовательной традиции.
Лит.: Неклепаев И. Поверья и обычаи Сургутского края // Обряды, обычаи, поверья: Сборник статей. — Тюмень, 1997.
О. Р. Николаев.
|
